Если принять во внимание это качественное различие войск, а также обширность театра военных действий и условия его культуры, путей сообщения и климата, то станет ясно, что здесь мы имеем дело с совершенно иными масштабами, чем будь то в Тридцатилетнюю войну, будь то в войнах Людовика XIV или Фридриха Великого. Отпрыск династии Виттельсбахов на северном престоле несомненно был не только одним из величайших героев мировой истории, но и крупным генералом, который в сражении правильно руководил своими войсками, вливал в них дух и внушал им безусловное доверие. Но для того чтобы поставить его как стратега на одну доску с Густавом Адольфом, Фридрихом и Наполеоном, у него чего-то недоставало - недостаток, который не исчерпывается эпитетами упрямец, авантюрист. Задача заключается в том, чтобы распознать и установить взаимодействие между объективными условиями и характером действующего лица. При этом необходимо принять во внимание как отмеченное различие между армиями противников, так и политическое положение шведского государства. Эта великая держава, охватывавшая своими владениями все Балтийское море и обладавшая также значительной территорией на Немецком (Северном) море, все же настолько была лишена определенной политической ориентации, что престарелый канцлер Оксенстиерна (1702 г.) решился посоветовать своему королю заключить мир с польско-саксонским королем Августом, а затем отдавать свои войска внаём иностранным государям, что принесет ему великую славу. Но ведь этим закончился исторический путь и величайшего швейцарского воинства.
1756 год
В Семилетнюю войну Фридрих находится в зените своей силы и достижений. Его стратегические принципы остались неизменными.
Вступил он в войну с сознанием безусловного превосходства. За десятилетний период мира он увеличил и улучшил свою армию в значительно большей степени, чем его противники. Постройка его крепостей в Силезии была закончена. В его государственной казне лежало 16 миллионов талеров наличными, и он рассчитывал немедленно оккупировать и присоединить к Пруссии богатое курфюршество Саксонское с его ресурсами. Оба владения имели ежегодное превышение поступлений над расходами в 7 S миллионов талеров, между тем как издержки на одну кампанию Фридрих оценивал не выше 5 миллионов талеров. В отношении политики король рассчитывал, что Франция, памятуя о старом соперничестве между домами Габсбургов и Бурбонов, окажет Австрии лишь умеренную поддержку, да и в финансовом отношении не будет в состоянии проявить особую деятельность. Россию он рассчитывал удержать при посредстве Англии, и, даже если бы это и не удалось, он думал, что русские в военном отношении не могут дать многого и что даже Австрия и Россия вместе взятые не могут сравняться с ним, ибо в отношении финансов они слишком слабы. Если даже император Франц, памятуя о своем титуле короля Иерусалимского, даст своей супруге из личных средств известный аванс, то и этого хватит ненадолго.
Обстоятельства (в представлении короля) складывались настолько благоприятно, что могли возникнуть сомнения, не настала ли для него пора перейти к принципам стратегии сокрушения. Прусские полки могли быть мобилизованы в течение 6 дней; саксонские войска можно было захватить и уничтожить раньше, чем они успеют собраться; австрийцы почти совсем еще не приступили к подготовке и должны были еще заполнить пробелы мирной организации своих войск. Фридрих имел возможность уже в конце июля 1756 г., когда политическое положение созрело, вторгнуться в Богемию с подавляюще превосходящими силами, и трудно себе представить, как бы австрийцы могли оказать ему на его пути к Вене сопротивление, которое он оказался бы не в силах преодолеть.
Однако мы нигде не находим ни малейших указаний на то, чтобы Фридрих хотя бы остановился на подобных мыслях. Сперва он отсрочил свое наступление на четыре недели, ввиду угрозы французов немедленно выступить против него. Этим он дал возможность, с одной стороны, австрийцам приготовиться к войне, с другой - саксонцам сосредоточить свои войска в укрепленном Пирнском лагере. Но Фридрих рассчитывал, что если он откроет военные действия лишь в конце августа, то французы уже не выступят в поход в этом году, и сознательно пошел на эти невыгоды, тем более что он и без этого не предполагал предпринять сокрушительный поход, а хотел лишь оккупировать Саксонию и часть Северной Богемии. В противном случае эта угроза французов, естественно, должна была бы его побудить не откладывать кампанию, а по возможности ее ускорить, дабы покончить с Австрией раньше, чем французы успеют пройти длинный путь до реки Заалы. Здесь как раз был бы уместен принцип - "короткие, сильные удары и затем возможно скорый, выгодный мир" (как то и произошло 110 лет спустя). Но Фридрих держался совершенно иного образа мыслей. Его требование, чтобы войны Пруссии велись коротко и энергично, надо понимать не в современном смысле, но по отношению к войнам предшествовавшей эпохи, которые длились десять, двадцать, тридцать лет.