Едва я прилегла, кое-как устроившись на плоской подушке, как в дверь постучали, и я буквально подпрыгнула от неожиданности.
— Доктор Скотт? Это шериф Уилсон и доктор Гомес.
Я открыла дверь. Они стояли с виноватыми и растерянными лицами.
— Извините, — сказал шериф. — Мы пытались вам дозвониться, но вы, наверное, переключили телефон на беззвучный режим…
— Что случилось? — резко перебила я его. Вероятно, переутомление уже начало сказываться на мне. — Вы уже получили результаты?
Уилсон посмотрел на Гомеса, складывалось впечатление, что они оба не хотят отвечать. Шериф выиграл в этой молчаливой битве.
— Тело… — сказал доктор Гомес, — в морге его больше нет.
По дороге в морг шериф Уилсон пытался все объяснить.
— К нам еще никогда никто не вламывался, — сказал он.
«Нашел чем хвастаться», — подумала я про себя.
— Но это еще не все, — продолжал шериф. — Охранник, дежуривший у черного входа, сказал, что к нему подошла женщина и ударила его хирургическим молотком, а что было дальше, он не помнит.
— Извините, какая женщина?
— Женщина, которую вы осматривали. Труп на столе.
Я рассмеялась.
— Этого не может быть.
На минуту в машине повисла пауза. Затем шериф ответил:
— Он клянется, что так и было.
Я посмотрела в окно. Казалось, что передо мной все время прокручивали одно и то же изображение: каждые несколько миль — одинаковые кактусы, чьи изогнутые отростки-руки застыли в приветствии катящимся вдоль дороги шарам перекати-поля.
Приехав в морг, мы застали там охранника. Он внимательно осматривал помещение, откуда мы уехали всего несколько часов назад, словно разыскивал потерянные ключи. Я увидела пустой стол, а потом заметила, что находившиеся на полке медицинские инструменты разбросаны по полу, как будто здесь случилось землетрясение. Мой взгляд упал на ролик марли и ножницы на столе.
Уилсон проследил за моим взглядом.
— Охранник говорит, что голова женщины была перевязана, — заметил он.
Мы с доктором Гомесом переглянулись. Нам оставалось только пожать плечами. Мы вошли в другую комнату, где еще один охранник, которому на вид было не больше девятнадцати лет, сидел на полу с перевязанной головой. Он рассказал нам свою историю, прижимая к голове пакет со льдом.
— Сначала я был один, — сказал он, — а потом вдруг появилась та девушка…
— Предполагаемый труп? — уточнила я.
Он медленно кивнул.
— Да. Она. Встала прямо передо мной. Я ел шоколадку «твикс». А девушка…
— Предполагаемый труп, — повторила я.
Охранник запнулся. Он в волнении посмотрел на шерифа, затем продолжил:
— Ну да. Предполагаемый труп. На ней были брюки. И толстовка. Она была босая.
— В коридоре есть шкафчик для одежды, — вмешался шериф Уилсон. — Лаборанты и охранники, работающие в морге, пользуются им. Его взломали, и одежда, о которой он говорит, пропала.
— Я хотел спросить ее, что она здесь делает, но не мог вымолвить ни слова, — продолжал охранник, его вытянутое лицо было нахмурено. — Затем, когда я, наконец, собрался заговорить, мне на голову опустился молоток.
Я кивнула, стараясь контролировать выражение лица, чтобы не показывать своего отвращения.
— Вчера исчезло еще одно тело. А в тот раз…
— Из шкафчика точно так же пропала одежда, — завершил мою фразу шериф Уилсон.
Я не могла избавиться от мысли, что охранник сам выглядел едва живым, возможно, находился под действием амфетамина. Так что дело могло быть не только в ударе молотком по голове. Вероятно, хороших сотрудников в этом захолустье было непросто найти. Поскольку нам больше нечем было заняться: предварительные результаты анализов еще не поступили, тела для исследования у нас не было, а спать уже не хотелось — мы решили отправиться в пустыню, где были обнаружены тела.
В пустыне все еще было темно. Но я не могу подобрать слов, чтобы описать, как причудливо сгущалась тьма к горизонту. Мы покинули морг всего десять минут назад, но казалось, что свет фар нашего автомобиля высвечивает нам путь в иной мир, ведет нас в темное небо. Мы остановились у небольшого холма, где находилась металлическая изгородь в восемь футов высотой с колючей проволокой наверху и бетонными столбами через каждые пару футов. С юга дул холодный ветер, и поблизости не было ничего живого. Я поняла, что это и есть граница, хотя, честно говоря, зрелище меня немного разочаровало. Я вышла из полицейского фургона и удивилась, почувствовав под ногами траву, а не привычный для пустыни песок.