В это время поэтом создано множество лирических газелей, воспевающих красоту и чары возлюбленной. Стихи поэта, адресованные народу, написаны ясным, живым языком, поэтические образы близки простому читателю, он часто обращается к курдскому фольклору, заимствуя из него многие образы. Поэт открыто говорит о том, что мечети превратились в очаги и источники разврата, ссор и скандалов, а медресе стали местом сборища пьяниц и гуляк.
Антиклерикальные настроения и открытые выпады Хаджи Кадыра Койи в адрес духовенства привели к острому конфликту с влиятельными кругами курдского общества. Поэт был вынужден покинуть родину и провести оставшиеся годы жизни на чужбине. Он переезжает в Стамбул, где входит в тесный контакт с семейством Бедырхана — одного из наиболее выдающихся деятелей курдской культуры, известного поборника прогресса и просвещения. Здесь поэт знакомится с распространенными в то время среди прогрессивной турецкой интеллигенции идеями Французской революции и просветительства, оказавшими огромное влияние на его дальнейшее творчество. Говоря о роли личности Бедырхана в формировании творчества Хаджи Кадыра Койи, его биограф Гив Мукриани пишет: «Койи выпил из рук Бедырхана вино любви к народу». Большое влияние на формирование мировоззрения Хаджи Кадыра Койи оказали также и произведения писателей Танзимата, с которыми он познакомился в Стамбуле.
Среди современных ему поэтов-соотечественником Хаджи Кадыр Койи чувствовал себя одиноким: его собратья по перу писали главным образом о своих переживаниях и не откликались на общественные проблемы эпохи. На долю Хаджи Кадыра Койи выпала трудная миссия — в одиночку прокладывать путь для новой курдской литературы. Большой поэтический талант Хаджи Кадыра Койи и его самоотверженная любовь к народу помогли поэту справиться с этой задачей.
Творчество Хаджи Кадыра Койи, который в дальнейшем открыто выступал против экономической и социальной отсталости родины, призывая к объединению племен и к борьбе против насилия, гнета и бесправия, вошло животворной струей в курдскую просветительскую литературу второй половины девятнадцатого века.
*Глава шестая*
ПЕРСИДСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Господство патриархально-феодальных отношений, бесконечные разорительные войны, внутренние междоусобицы, произвол шахской власти, нищета и отсталость — все это привело Иран в конце XVIII в. к экономическому, политическому и культурному упадку. О грабежах, разрухе и невыносимо тяжелой жизни народа можно судить по свидетельствам литераторов, например дневнику путешествий известного иранского поэта Шейха Али Хазина.
В самом конце XVIII в. к власти в Иране пришла новая династия Каджаров, которая приняла ряд мер по централизации власти и установлению спокойствия в стране, но деспотические феодальные порядки остались прежними.
Зато процветал новый шахский двор, затрачивавший огромные средства на гаремы, пиры и содержание дворцовых поэтов, которым надлежало восхвалять шаха. Росло количество панегиристов, которые стремились выслужиться перед шахом, дворцовой знатью, а в провинциях — перед губернатором. В первой половине XIX в. при дворе появилось немало поэтов, прославившихся прежде всего своими касыдами — одами шаху, принцам или вельможам, содействовавшим поэту в получении выгодной должности и высоких титулов. Каждый стремился превзойти своего собрата по перу в славословии, соревнуясь в виртуозности, проявляя редкие способности в технике стиха и подражая классикам персидской поэзии. Одним из самых крупных среди них был Фатхали-хан Саба (1770—1822). Он был родом из Кашана. В награду за хвалебные оды Саба был щедро вознагражден: он стал губернатором Кума и Кашана, был хранителем кумских мавзолеев, что считалось и почетным и доходным местом. За касыду, написанную при восшествии на престол Фатхали-шаха, Саба удостоился выского титула Царя поэтов. Им написано свыше двухсот касыд, множество газелей, маснави, таркибандов, рубаи и кыта. Но кульминацией творчества этого придворного поэта оказалась его эпическая поэма «Шахиншах-наме» («Поэма о шахиншахе»), написанная в подражание «Шах-наме» Фирдоуси и тем же размером. В ней Саба всячески превозносит полководческий гений Фатхали-шаха, приписывая ему победы над русскими войсками, хотя известно, что первая и вторая русско-иранская войны, начатые иранской стороной, для Ирана окончились поражением. Шаху понравились безудержные хвалебные гимны поэта. И когда книга, состоявшая из сорока тысяч бейтов, была преподнесена шаху, тот приказал отсыпать поэту сорок тысяч золотников золота — по золотнику за каждое двустишие. Современники Саба хвалили эту поэму, но потом она была расценена как неудавшееся подражание «Шах-наме» Фирдоуси и забыта.
В некоторых своих стихотворениях Саба говорит о борьбе добра и зла, о власти золота и различных житейских делах: «Если ты умен, но у тебя нет золота, // Все будут тебя гнать прочь. // Будь у тебя даже сотня пороков, // Но коли есть у тебя золото, ты незаменим».
Саба принадлежит немало лирических стихов, в которых явственно чувствуется стремление подражать Хафизу. Язык поэта, как правило, традиционен. Он нередко сложен, витиеват, но бесспорно мысль выражена яснее, чем это было у поэтов предшествующих веков.
Другой придворный поэт Сеид Абдолваххат Нешат Исфахани (1761—1829) также был панегиристом, но в отличие от Саба был человеком общительным, скромным. Его обаяние и талант притягивали многих поэтов. Вокруг Нешата в Исфахане стихийно возникло «Литературное общество», где раз в неделю читались лучшие стихи. Вскоре о нем узнали в Тегеране, а написанная Нешатом касыда, восхвалявшая мудрость шаха, привлекла внимание монарха, который повелел выдать ему пять тысяч туманов и пригласил ко двору, где Нешат смог проявить свои способности стилиста, составляя шаху различные государственные документы. Как и Саба, Нешат превозносил шаха в газелях, рубаи и касыдах, но по своему поэтическому призванию он был лириком. Его газели отличались большим изяществом и тонкостью зарисовок природы и быта. Его литературными кумирами были Саади и Хафиз, которым он во многом подражал. Нешат писал и рассказы, следуя традиции орнаментальной прозы Саади. И хотя он и не создал своей школы, но своим творчеством внес определенный вклад в персидскую литературу.
Персидская поэзия того времени не исчерпывалась творчеством этих двух крупнейших поэтов, тогда творили десятки придворных поэтов, таких, как Сеид Хосейн Табатабаи Меджмар Ардестан Исфахани (1776—1810), Мирза Мухаммад Шафи Висаль Ширази (1779—1846) и другие, оставившие свой след в литературе.
В XIX в. начинается экспансия европейских держав в Иран, расширяются экономические и культурные связи иранцев с Россией, Англией и Францией, а также с Турцией. С одной стороны, этот процесс усиливал у консервативной части интеллегенции приверженность к традиции и религии с целью сопротивления всему европейскому; с другой, способствовал проникновению в страну западной культуры. Кризис феодальной системы и резкое обострение социальных противоречий привели к тому, что придворные, побывавшие за границей, начали настойчиво требовать проведения некоторых реформ, не затрагивавших, однако, основных принципов государственной системы.
Событием в жизни страны было введение книгопечатания. С внедрением типографского дела в начале XIX в. сначала в Табризе (1825), а потом в Тегеране стали издаваться религиозные книги и официальная светская литература: исторические хроники, газеты на персидском языке, сначала в Тегеране (1837), а через некоторое время и в других городах. В середине XIX в. газеты выходили уже регулярно. Некоторые из полуофициальных газет высказывались за проведение социальных реформ в стране.
Реформы в области образования начались в первом десятилетии XIX в., когда иранское правительство стало посылать молодых людей учиться в западные страны и приглашать оттуда специалистов по инженерному и военному делу, врачей, учителей. В 1851 г. в Тегеране, а затем и в других городах были открыты школы политехнического типа, получившие название «Дар оль-фонун» («Дом наук»). В них готовили специалистов различных отраслей знания, переводили учебники, создавали оригинальные исторические хроники, географические трактаты, словари. Здесь рождались первые переводы художественных произведений западноевропейской и русской литературы («История Петра Великого», «Карл XII», «Александр Македонский» и др.), позже воспитанники «Дар-оль-фонуна» сами начали создавать художественные произведения нового типа на актуальные темы просветительского характера.