— Через несколько минут вам позвонят еще раз, — прорычал Уитсон. — И вы услышите, что я убил управляющего.
Карелла не сумел сдержать хохота. Хохот поразил Уитсона, который на секунду опять сжал кулаки и смотрел на Кареллу недоуменным взглядом.
— Ничего смешного нет, — сказал Уитсон.
— Я знаю, Сэм, — согласился Карелла. — Давай-ка лучше присядем и поговорим.
— Он полез на меня с топором, — сказал Уитсон, указывая на Айверсона.
Впервые с тех пор, как они вошли в подвал, Карелла и Хейз взглянули на Айверсона не как на подвергшуюся нападению жертву. Если Уитсон был рослым, то и Айверсон был ничуть не меньше. Если Уитсон был способен устроить погром, то и Айверсон ему ничем не уступал. Он сидел на ящике из-под молока, из раны на голове у него сочилась кровь, но от него по-прежнему исходило ощущение мощи и силы, как исходит запах от вышедшего из джунглей зверя. Когда Уитсон указал на него, он поднял глаза, и детективы вдруг почувствовали, как он весь начеку, как полон нервной энергии, которую излучал в той же степени, что и ощущение силы, и поэтому приблизились к нему с опаской, какой никогда бы не испытывали возле раненого человека.
— О чем он говорит, Айверсон? — спросил Карелла.
— Он ненормальный, — отозвался Айверсон.
— Он только что сказал, что вы напали на него с топором.
— Он ненормальный.
— А что это? — спросил Хейз и, наклонившись, поднял с пола топор, который лежал на бетонном полу футах в десяти от того места, где сидел Айверсон. — По-моему, это топор, а, Айверсон?
— Топор, — согласился Айверсон. — Я держу его здесь в подвале и пользуюсь им, чтобы колоть дрова.
— А почему он валяется на полу?
— Наверно, я его там бросил, — отозвался Айверсон.
— Врет, — сказал Уитсон. — Когда он замахнулся на меня топором, я его ударил, и он уронил топор. Вот почему топор и лежит на полу.
— А чем вы его ударили?
— Я схватил кочергу и его ударил.
— Из-за чего?
— Я же только что вам сказал. Он полез на меня с топором.
— Почему?
— Потому, что он подонок, — сказал Уитсон. — Вот почему. Айверсон встал и сделал шаг в сторону Уитсона.
— Сесть! — крикнул Карелла, метнувшись между ними. — Что он хочет этим сказать, Айверсон?
— Не знаю, что он хочет сказать. Он ведь ненормальный.
— Предложил мне двадцать пять центов, — возмущался Уитсон. — Я сказал ему, что он может делать со своими двадцатью пятью центами. Двадцать пять центов!
— О чем ты говоришь, Уитсон? — спросил Хейз и вдруг сообразил, что до сих пор держит в руках топор. Он прислонил его к бункеру с углем, как раз в ту минуту, когда Уитсон снова повернулся к Айверсону.
— Подожди, черт побери! — заорал Хейз, и Уитсон остановился как вкопанный. — О каких двадцати пяти центах ты говоришь?
— Он предложил мне двадцать пять центов за то, чтобы я колол дрова. Я сказал ему, пусть он засунет…
— Давайте разберемся, — предложил Карелла. — Вы хотели, чтобы он колол дрова для вас, так, что ли, Айверсон? Айверсон молча кивнул.
— И предложили ему двадцать пять центов?
— Двадцать пять в час, — ответил Айверсон. — Столько, сколько я платил ему и прежде.
— Да, поэтому я и перестал работать на тебя, дешевка. Поэтому я и начал работать на мистера Лассера.
— Но ты раньше работал на мистера Айверсона, правильно? — спросил Хейз.
— В прошлом году я работал здесь. Но он платил мне всего двадцать пять центов в час, а мистер Лассер предложил пятьдесят, поэтому я и перешел к нему. Я не дурак.
— Это верно, Айверсон?
— Здесь у него было больше работы, — ответил Айверсон. — Я платил ему меньше, но работал он дольше.
— Пока мистер Лассер не переманил к себе твоих жильцов, — добавил Уитсон.
— О чем ты говоришь? — спросил Хейз.
— Все жильцы этого дома начали ходить за дровами к мистеру Лассеру.
Теперь они во все глаза смотрели на Айверсона: огромный, с неуклюже болтающимися руками, он стоял, кусая губы, и настороженно оглядывался по сторонам, как животное, попавшее в беду.
— Это правда, мистер Айверсон? — спросил Карелла.
Айверсон ничего не ответил.
— Мистер Айверсон, я хочу знать, правда ли это? — повторил Карелла.
— Да, правда, — отозвался Айверсон.
— Что все ваши жильцы стали ходить за дровами к мистеру Лассеру?
— Да, да, — согласился Айверсон. — Но это не значит…
И умолк. В подвале наступила тишина.
— Что это не значит, мистер Айверсон?
— Ничего.
— Вы хотели что-то сказать, мистер Айверсон?