Он вернулся и не один, а с Сашей. Потом резко и грубовато меня раздел, говоря что-то успокаивающее... Во мне сохранились женские чувства, и они пролились слезами, когда я не смогла противостоять бесцеремонному натиску грубой, спасительной мужской силы... Потом стало легче. Так же быстро он одел меня в сухое и теплое, влил в губы что-то горькое и холодное, но от чего в теле постепенно возникло тепло, страшно закружилась голова, а взор и рассудок еще более затуманило дымной пеленой беспорядочных мыслей и ощущений. Завернул в пуховку, размял замерзшие руки и ноги... Потом немного поговорил с Сашей. Я слышала и запомнила этот разговор, но совершенно не поняла тогда его содержания. Сознание было придавлено.
Спаситель понес меня по леднику, взвалив на плечи. Веревка врезалась в тело, но я не очень это чувствовала: холод, видимо, снимал боль. Он что-то говорил мне, и я поняла, что мы идем к палатке. Палатка! Палатка!.. Ее уютное тепло казалось райской мечтой! Но тут отвлекла боль, возникшая в пальцах рук и ног, боль усиливающаяся, идущая снаружи вглубь... Жгуче заныло тело под веревкой!.. Боже! Я, наверно, обморозилась, и каковы будут последствия!.. Остаться покалеченной женщиной!.. Одна мысль об этом пронзала кинжалом! Мои дети еще не родились!..
Он дошел очень быстро, перед биваком зачем-то запел песню и прокричал несколько фраз Наташе. Потом втиснул меня в палатку и бросил Наташе еще несколько фраз. При этом снял с меня пуховку, уложил в спальник-спарку, накрыл другим спальником и придвинул вплотную к Наташке. Взял несколько вещей из одежды и опять исчез, застегнув палатку. Я поняла, кукла деревянная, что он опять ушел за Сашей.
Боль, идущая от кончиков пальцев, стала разрастаться и охватывать все тело, которое забило крупной дрожью. Сердце разогналось, заколотилось бешено, «в разнос». Своей страшной работой оно раскачивало на разогрев, спасало все тело, пытаясь разлить по его наружным замерзшим тканям струи теплой крови... Я безнадежно хватала воздух губами и рыдала от боли, как ребенок! Натка словами, как могла, успокаивала меня, но что она, тоже беспомощная и испуганная, могла поделать! Только как-то поддержать морально, и мы рыдали вместе, как белуги... У вас когда-нибудь отходили руки после сильного замерзания? Вы помните, какая это боль? Вот так у меня болело все, все тело! В эти минуты я не знала ничего, кроме своей боли... Я чуть не умерла от нее! Но не умерла. Бабы живучи! Сердце выдержало, победило! Укрепляйте его тренировками, и оно спасет вас в судный час!.. Постепенно боль стала проходить, крики и слезы стихли. Накатилась волна жара, она прожгла все тело, совершенно ослабевшее и физически и психологически... И тело, и разум погрузились в мокрый теплый туман. Будто во сне почувствовала, как мой спаситель массирует руки и ноги. Массирует мягко и аккуратно, не задевая за женское... Потом пришло полузабытье, переходящее в сон. Его на какое-то время прервали, напоив меня чем-то теплым и сладким. Я почувствовала, что соображаю лучше. Ната тихо спросила, не надо ли мне выйти, и я мотнула головой в сторону... Тогда она произнесла странные слова о том, что Вадим Воронин не погиб, что это он спас меня и Сашу... Я улыбнулась такому пустячку, такой красивой сказке: Натка, конечно, придумала все это, чтобы меня успокоить в таком состоянии. Фантазерка! Тоже бредит!.. Уже совсем проваливаясь в теплый, сладкий сон, я почти не почувствовала, как меня переложили удобнее, и забылась, как младенец...
Из Мальмстрема... (Вадим Воронин)
«...Боже! Я узнал их сразу!.. Женя и Саша! Полураздетые и промокшие на диком ветре! В ледовом разломе, на краю потока, несущемся в страшный сточный люк!.. Как они там оказались? Где остальные? Что их туда занесло? К черту все! Спасти! Спасти хотя бы этих двоих!..
Веревка для спуска – к ним!.. На ледобуре!.. Вытащу полиспастом.[20] Да?.. Нет! Боковым полиспастом! И на полную длину веревки!.. Так!.. Расходный конец – для их обвязывания... Карабины! Ажур!.. Второй ледобур – у края, у перегиба, метрах в трех. Главное – подтянуть их сюда, за перегиб! Сначала ее, потом его! Дальше – ерунда!.. Скорее!»...
Система вытяжки, быстро возникшая сначала в голове, а потом и на льду, была достаточно проста. Веревка, закрепленная одним концом ледобурным крюком и вытянутая почти на всю длину, проходила свободно через карабин второго ледобура, завернутого примерно в трех метрах от перегиба ледового склона над крутым скатом, ведущим в расщелину. Оставшиеся несколько метров веревки с концевым узлом предназначались для спуска к потерпевшим. Нагружая веревку своим весом, Вадим рассчитывал максимально натянуть ее силой. Далее следовало надежно обвязать товарища подготовленным для этого куском расходной веревки, зафиксировать эту обвязку карабином и пристегнуть ее к узлу на конце натянутой веревки, максимально укоротив ее завязкой этого узла на незакрепленном конце. Затем Вадим предполагал вылезти наверх по веревке с помощью зажима на кошках и вытащить привязанного товарища волоком путем боковой нагрузки основной веревки в середине ее участка между ледобурами. Боковое нагружение позволяло в несколько раз увеличить усилие натяжения веревки, особенно в начальный момент, когда угол раствора веревки в точке приложения усилия близок по величине к развернутому углу... Так иногда усилием человека вытаскивают застрявшие автомобили. Подобная система отличается высокой эффективностью и предельной простотой.
Система обвязки длинным куском веревки тоже продумана ранее. На конце веревки завязывался узел с петлей, отмеренной примерно на полную длину ноги от стопы до пояса. Две петли замкнутой части веревки образовывали задний поясной охват с боковыми петлями, причем одна из ниток охвата закладывалась ниже, под бедра, и ее вытягивали вперед между ног с образованием третьей петли. Все три петли-перегиба замыкались карабином: после этого «беседка» для пояса и бедер была готова. Оставалось одинарным продолжением веревки завязать грудной охват с замыканием его узлом «булинь» и поддержкой наплечной петлей из того же конца веревки... Второй, подъемный, карабин встегнуть в грудную обвязку и наплечную петлю. При правильном завязывании системы нагружение этого карабина вызывало нагружение «беседки»...
На подготовку ушло несколько минут.
«Скорее! Скорее! Успеть!..»
Он понял сразу, как угнетены товарищи холодом, как уже оцепенели они в этой ледяной расщелине... Их слабый крик стонал мольбой!.. Они не понимали, кто он и откуда!.. Только успеть!..
Первой вытащил Женю. Оттащил от края и уложил со льда на коврик. Она сгибалась и разгибалась с трудом, почти не соображала, она легла куском страдания...
Чтобы извлечь Сашу, пришлось снять крепления системы, обежать водоворот и закрепить веревку на другом берегу... Что помогло, так это свет Луны, вдруг выглянувшей из-за туч, как будто посмотреть на драматическую развязку этой ночи...
Бросив спасительную веревку, взвалив Сашу на плечи, Вадим отнес его к своему рюкзаку. Саша, кажется, соображал лучше, кое-как понимал обстановку и на вопрос: «Сможешь ли немного потерпеть еще?», – кивнул, тихо пробурчал: «Ничего, потерпим...», и стал копаться, пытаясь негнущимися пальцами развязать заиндевевшие ботинки.
Вадим начал срывать с Жени промокшую одежду... Она приняла это согласно, но потом, когда дело дошло до мокрого нижнего белья, оказала слабое сопротивление. Когда же он, как мог, уговаривая и отводя глаза, преодолел это сопротивление, она всхлипнула и тихо заплакала. Ее все же успокоила фраза: «Ведь темно, ведь не смотрю же!..» Быстро одел ее в свою сухую одежду, – одел, как ребенка, как много раз одевал своего сынишку. Потом, силой разжав ей рот, заставил выпить полсотни граммов разведенного спирта...
Сухой одежды для Саши уже не было, поэтому его Вадим тоже раздел и укутал в свой спальный мешок. Уложил на коврик ногами к ветру, а ноги упрятал в рюкзак. Также напоил разведенным спиртом...
20
Полиспаст – система увеличения усилия веревки (каната) с помощью подвижных и неподвижных блоков и применения нескольких ветвей веревки (каната) и изменения направлений усилий.