– Из Германии – только двигатель, – тихо сказал инженер, промокая ноздри платком. – Приборы – английские. А газета эта ваша... Пусть бы тот, кто ее написал, сам в таких бочках и летел.
– Дюже ты грамотный, Капитон Сергеевич. – Жбанков сокрушенно вздохнул, глядя в сторону. – Ладно, что с тобой делать... Иди к хозяйке, возьми у ней денег. Скажешь, я велел дать. Смею надеяться, других непредвиденных расходов ждать не придется?
Инженер, который уже повернулся к двери, вновь обратил свой взор на купца.
– Это... – сказал он, и Жбанков чуть побледнел, выпучив глаза. – Железные полосы, что мы заказывали, на двадцать копеек больше вышли за пуд. И еще... это... Рублей бы, так сказать, пятьсот, чтоб такую штуку приладить... Эдакую, знаете, люльку. Если какая авария случится или воздух из снаряда выйдет, вы на той люльке дальше полетите. Безопасность, одним словом...
– Пятьсо-о-от?! – воскликнул Петр Алексеевич, продолжая таращить глаза. – Да какая ж такая безопасность, что пятьсот рублей может стоить?
– Надо бы сделать, одним словом, – заключил Меринов и надел фуражку, намереваясь уходить.
– Иди-иди, – с досадой махнул рукой купец и покачал головой. – Эх, хлопоты...
Тут он заметил, что помещик смотрит на него как бы с некоторым испугом.
– Ты-то чего переживаешь, Дрожин? – кисло проговорил он. – Дай я тебе наливочки еще добавлю.
– Слышь, Петр Алексеевич, – проговорил Дрожин, тиская в руках свою рюмку, – не летал бы ты сам, а? Пошли лучше приказчика.
– Да что с тобой?
– Видишь, чего человек говорит? И воздух выйти может, и авария, и стекла тонкие... Не летал бы ты!
– Да ну тебя, право. Нашел, что бояться. Летают же другие – и ничего.
– Не летай, – гнул свое помещик.
– Отстань, говорю. Сказать по совести, я бы и не полетел, но... – Жбанков сел, мечтательно уставившись в потолок. – Хочу, знаешь, поглядеть, чего там.
– Эхма! Нашел чего на старости лет захотеть!
– А чего, по-твоему, я хотеть должен? Вроде все при мне уже есть. И дело, и дом свой, и сыновья взрослые... И авторитет. Теперь – что, теперь надо мир увидать. Ну, опять же не без пользы для дела. Заодно и торговлю приподнять.
– Э-эх... – махнул рукой Дрожин. – Мир повидать. Эка невидаль! Я вот, когда в полку еще служил, где только не был. И что?
– А то! Ты зря не думай, я на тебя смотрю и замечаю. Тебя что ни спроси – все ты знаешь, что ни скажи – на все у тебя каламбур готов. А откуда оно взялось? Разве ты в своем поместье полную голову историй набрал? Нет, в полку и набрал.
– Да чего там...
– Ты давай не скромничай! Припомни, как у Агаповых про крокодилов сказывал. Все вокруг тебя только и крутились. А у исправника на приеме, помнишь? Только тебя и слушали, как ты с арапами знался и на слонах за вином ездил.
Помещик хмыкнул, польщенный.
– Ну, положим, арапов ты и здесь посмотреть можешь, – изрек он.
– Эвон! – рассмеялся в ответ Жбанков. – Где ж я на них полюбуюсь? Разве мужиков своих сажей напачкать?
– Да ты не ухмыляйся, а, будь добр, доберись до Петербурга. Да погуляй вдоль заграничных ведомств. Там арапы, почитай, каждый час проходят. Смешно сказать: важные, как гуси, а такие чернющие!..
– Ну, уж за этим я в Петербург не поеду. Что я, школяр какой, за басурманами бегать, свистать?
– Дело твое, брат. Подбавь-ка наливочки. А все одно, не летал бы ты сам.
– Сказано, решено.
– А вот посуди: захотелось тебе в дороге, положим, щей похлебать. Как быть?
– Как... Сварить – и все дела.
– Сам варить будешь? Или кухарку с собой возьмешь?
– Ну... Из мужиков хоть один кашеварить сможет, я так думаю.
– Пусть так. А на чем он тебе их варить будет?
– Известное дело: щи завсегда на огне готовили.
– На огне? – Дрожин победно щелкнул пальцами. – Стало быть, и дрова с собой прихватишь? А сколько? Вязанку, две или воз? А куда товар складать станешь?
Петр Алексеевич растерянно моргнул, будучи совсем загнан в тупик таким разговором. Но затем лишь отмахнулся:
– Ну тебя, Дрожин. Мне по торговле соображать надо. А про щи и дрова у меня инженер все знает. Летают же люди и с голоду не мрут.
– Эх, Петр Алексеевич... – вздохнул Дрожин, только головой покачав.
– А в «Ведомостях» сказано, окороков с собой брать и рыбы вяленой, – продолжал оправдываться купец.
Дрожин встал, оправил сюртук.
– Хороша у тебя наливочка, Петр Алексеевич, но пора и честь знать.
– Да посиди, – кисло проговорил Жбанков.
– Покорно благодарствую. Однако опасаюсь, без меня в усадьбе мужики вишню пересушат. Вишню я сушу, – пояснил он. – Повезу на продажу. Вишня хорошая в этом году. Не пожелаешь у меня купить?
– А... – махнул рукой купец, – до того ли мне сейчас?
– Как знаешь, Петр Алексеевич. Бывай, значит.