Я выронила из рук сковороду и, развернувшись, вжалась в дверь. Ноги под себя убрала, нахмурилась, а сама на ощупь пыталась найти оружие.
— Зна-а-а-а-аешь, с чего всегда-а-а-а начинался день Хозя-я-я-яина? С прилюдной по-о-о-о-орки его нерадивого о-о-о-о-отпрыска. Он делал это в та-а-а-а-айне от супруги, взяв со всех клятву о то-о-о-о-м, что те будут держать языки-и-и-и за зуба-а-а-а-ами.
— З-заче…
— Еди-и-и-и-и-инственный, с кого не бра-а-а-ал клятву Хозя-я-я-я-яин, был Люцифе-е-е-е-ер.
Бес мотнул головой, после чего изрыгнул на пол горлышко стеклянной бутылки. Мне пришлось прикрыть глаза, чтобы убраться подальше от такой картины.
— И он молчал?
— Дога-а-а-а-адливая.
Я услышала хруст. Такой громкий и такой противный, что, не раздумывая, открыла глаза. А увидев его источник, сконфуженно перевела взгляд на диван. Смотреть на то, как бес пожирал только что выблеванную бутылку, желания не было.
— Из-за э-э-э-этого жестокость Хозя-я-я-я-я-яина только росла-а-а-а-а. Поэтому я не был удивлё-ё-ё-ё-ён, когда Люцифе-е-е-ер обзавёлся компа-а-а-анией Белиа-а-а-ала.
В последний раз что-то лязгнуло у него на зубах, после чего скрипучий звон в его голосе исчез.
— Ме-е-е-е-е-ерзкий тип, но для мальчи-и-и-и-и-ишки он послужил какой-никакой опо-о-о-о-орой.
Он рассказывал всё это как-то легко, будто заучил историю наизусть. Ни единая жилка не дрогнула в его теле, ни разу не сменилась интонация. Однако мне почему-то хотелось верить бесу. По крайней мере, пока что всё, что он говорил, не шло вразрез с тем, что знала я. А вот откуда у него такая информация — здесь стоило задуматься.
— Люцифе-е-е-е-е-еру сто-о-о-о-оило бы возненави-и-и-идеть Хозя-я-я-я-яина, на это Белиа-а-а-а-ал и рассчитывал, вдалбливая в ма-а-а-а-альчика ложную пра-а-а-а-авду…
— Ты знал, что Белиал что-то затевает, и молчал? — вторглась я в рассказ нечисти.
— На-а-а-а-ам, бе-е-е-е-есам, нельзя вме-е-е-е-ешиваться в жизнь де-е-е-е-е-емонов.
— А сейчас? Пересмотрел свои религиозные соображения?
Хоть я и старалась дерзить, но держалась плохо. Сквозняк, боль в лопатках и руке — плевать. Мне было не по себе от дурного предчувствия. Да и бес стал закипать.
— Он что-то пита-а-а-а-ает к тебе, девчо-о-о-о-нка! И он поже-е-е-е-ертвовал э-э-э-этим взамен на твоё никчё-ё-ё-ё-ёмное существова-а-а-а-ание!
Пальцы дрогнули. Слова эхом разлетелись по дому, поэтому спасения от них не нашлось. Они ударили разом ровно в бестолковую голову.
— Как это…
— Зна-а-а-а-аешь, почему Хозя-я-я-я-яин постоянно проверяя-я-ял тебя? Потому что никак не мог отделаться от навязчивой мы-ы-ы-ысли, что т-ы-ы-ы и его супруга до чёртиков схо-о-о-ожи. В то-о-о-о-о-очности как Он с сы-ы-ы-ы-ыном.
— Ч-что? — тихо усмехнулась я. — Г-глупость какая!
— В тот де-е-е-е-ень Хозя-я-я-я-яин вернулся оди-и-и-и-ин. Он был вне себя-я-я-я, он иска-а-а-а-ал тебя-я-я-я. Хоте-е-е-е-е-ел, чтобы ты всё увидела свои-и-и-ми глаза-а-а-а-ами, но всё обернулось куда интере-е-е-е-е-есней.
Я была наверху. Пряталась ото всех в школе, пыталась прийти себя. Я ведь не знала…
— Он вы-ы-ы-ызвал меня, чтобы я помо-о-о-ог ему. До конца-а-а-а не дога-а-а-адывался, в чём и-и-и-и-именно, а увидев раскрытые крылья Люцифе-е-е-е-ера и его склонённую к полу го-о-о-о-олову, даже поначалу не пове-е-е-е-ерил. Дошло только тогда-а-а-а-а, когда Хозя-я-я-яин вонзил ему в одну из лопа-а-а-а-аток обычный человечий но-о-о-о-ож.
Меня передёрнуло при упоминании крыльев Дьявола. Эта тема даже во мне отдавалась болью, что было говорить о мужчине… Поэтому я осунулась. Глаза опустила и хотела лицом зарыться в ладони.
— Люцифер сносил всё мо-о-о-олча. Я не услы-ы-ы-ы-шал от него ни зву-у-у-у-ука, а вот Хозя-я-я-яин не унима-а-а-а-лся. И де-е-е-е-ело было даже не в уби-и-и-итых Серафимах, дело было в какой-то девчо-о-о-о-о-онке.
Я посмотрела на собственную ногу, где даже на пальцах собрались крохотные холодные капли пота. Они меня стыдили, мурашки их поддерживали. А вместе с ними и склизкое чувство в животе, готовое разрастись после очередного слова беса.
— Он предлага-а-а-а-а-ал ему сохранить кры-ы-ы-ы-ы-ылья с условием, если ты лиши-и-и-и-ишься головы-ы-ы-ы. А когда-а-а-а-а Люцифер отказа-а-а-а-ался… Мне стало любопы-ы-ы-ы-ы-тно, кто така-а-а-а-ая эта «Ви-и-и-и-ики Уо-о-о-о-окер». Тебе ведь изве-е-е-е-е-естно о то-о-о-ом, что он дорожи-и-и-и-и-ил и-и-и-и-ими?
Я кивнула и тут же глаза зажмурила. Однако слёзы всё равно успешно протиснулись наружу. Побежали по щекам, соскользнули на плечи и понеслись окроплять пол.
— Он наме-е-е-е-еренно оставил Люцифе-е-е-е-ера в доме на Земле-е-е-е. А когда но-о-о-о-чью увидел, как ты захо-о-о-о-одишь на сосе-е-е-е-едний уча-а-а-а-асток, придумал доне-е-е-е-ельзя простое наказа-а-а-ание, заменя-я-я-я-яющее забытые прилюдные пле-е-е-е-ети: Люцифе-е-е-е-р должен был всегда-а-а-а-а быть с тобой ря-я-я-яядом и при э-э-э-этом оставаться чужи-и-и-и-им.
Накрыла рот рукой и с силой сжала губы. Что ни вздох, то невыносимая дрожь, что ни слово, то… точное попадание в горло.
— Хозя-я-я-я-ин не за уби-и-и-и-и-йство на-а-а-а-абожных наказал сы-ы-ы-ы-на.
А за такой выбор. Сатана… Он его истязал просто потому, что не хотел марать руки об меня?..
— Он хотел доказа-а-а-а-ать свою правоту-у-у-у. Хотел убеди-и-и-и-ться, что ты-ы-ы-ы не она-а-а-а, что ты-ы-ы-ы друга-а-а-ая. Та-а-а-а, которая, узнав о то-о-о-о-ом, что у Люцифера другая жи-и-и-изнь, начнёт но-о-о-овую.
Первая прядь упала на лицо, вторая лениво сползла на лоб, а после добралась и до носа. Свой путь она не продолжила, ведь прилипла к солёным следам на коже.
— Хозя-я-я-яин наде-е-е-е-еялся, что ты сгоришь тем же у-у-у-у-утром, поэтому даже не подготовил эту жа-а-а-а-а-а-алкую к встре-е-е-ече с тобой. В последний момент сделал ей человечьи глаз-а-а-а, но тебя и в ни-и-и-и-и-их что-то смути-и-и-ило.
Мне тут же вспомнился момент, когда я пыталась снять с этой Меви солнцезащитные очки. Я была права, я знала!.. Так почему на душе стало в разы паршивей?
— Он издева-а-а-а-ался над ва-а-а-а-а-ами обо-о-о-оими, пока кто-то не решил поиздеваться над ни-и-и-и-им.
Вроде бы он лязгнул когтями по полу. Я не обратила внимания. Сказать честно, мне стыдно было голову поднять, ведь меня буквально подвели к доске, другой край которой вежливо зазывал меня в бездну.
— Но… п-п-почему Люцифер молчит об этом?
— Сде-е-е-е-елка, — приблизился ко мне бес и специально взмахнул ладонью возле моего носа. — Хозя-я-я-я-яин заключил её и с Люцифе-е-е-ером, и с той жа-а-а-алкой. С неё требовалось молча-а-а-ание, Сатана же взамен обеща-а-а-ался сохранить ей жи-и-и-изнь и забыть о то-о-о-ом, как она не ра-а-а-аз заявлялась к ним на поро-о-о-ог в обнажё-ё-ё-ённом ви-и-и-иде.
Пришлось посмотреть на ладонь беса, чему он обрадовался. Задёргал хвостом, шикнул что-то на своём. И только я сидела в полуобморочном состоянии.
— С него то-о-о-о-оже был взят обет молча-а-а-ания, но взаме-е-е-е-ен — клятва о то-о-о-ом, что Хозя-я-я-яин тебя не тро-о-о-онет.
— Он уже н-несколько раз чуть не п-прикончил меня! — изумлённо воскликнула я.
— Свои-и-и-и-ими руками Хозя-я-я-я-яин этого не сде-е-е-е-елал бы. А вот чужи-и-и-ими…
Он всех обыграл. Вот так запросто лишил веса собственное слово. А меня ведь уверял в том, что Люцифер был лишён крыльев из-за Серафимов… Меня опять передёрнуло, после чего я вновь задрожала.
— П-по… п-ч… ему я должна тебе в-верить? — неосознанно выплюнула я и чуть позже подняла на беса свои заплаканные глаза.
Его безобразный облик был нечётким, кое-где даже сливался с мебелью. Виной тому тонкая пелена слёз, прилипшая к глазам. Мне бы стоило её смахнуть, собрать с век солёные капли, однако до такой степени я за последние дни натёрла кожу, что от одной только мысли об этом действии я начинала неосознанно жмуриться. А бес всё молчал. Не ощущала на себе его взгляда, как и не слышала неприятного лязга когтей об пол. Казалось, он вовсе отвернулся и не собирался открывать мне истинную правду, однако, подпрыгнув, он всё-таки прошипел:
— Мне не-е-е-е-езачем врать девчо-о-о-онке.