Нена. Гондола-то в порядке?
Бернардо. Да будь я сам в таком же порядке, как моя гондола, я бы тебя нынче ночью так отмолотил, туда-сюда, только б перья в разные стороны. (Неуклюже изображает молотьбу.)
Нена (насмешливо). Ты своими доблестями лишь хвастать умеешь или как?
Бернардо (серьезно). Благодари Бога, я знаю, что говорю! То-то.
Из медзанина выходит Андзела, ведя за руку Юлио.
Андзела. Бернардо, возвращаю тебе пленника, живого и здорового. Вот он, целехонький, — забирай.
Бернардо (пристально разглядывая его). Чего-то он вроде истощал да полегчал. Ты дунь на него — улетит.
Юлио (шутливо, Андзеле). Мадонна, он нынче не в духе, оттого что скоротал сегодняшнюю ночь как истинный вдовец.
Нена (язвительно). И оттого что жало у него не жалит.
Бернардо (Нене на ухо). А знаешь, почему? Я смолоду его так гонял, что загнал напрочь, и оно теперь спит непробудным сном, хоть тресни. Ага.
Андзела (печально). Значит, уезжаешь, Юлио?
Юлио (смиренно). Как видите, ваша милость.
Бернардо (вмешиваясь, Андзеле). Вот дьявол! Расставаться не желаете? Я же его не на Кипр увожу.
Андзела. Бернардо, подумай о моем сердце.
Бернардо. Мое дело — думать о гондоле, чтобы не перевернулась, а оно само о себе подумает. (Залезая в гондолу первым и обращаясь к Юлио.) Ну, поехали.
Юлио. Госпожа моя и повелительница, я уезжаю, но остаюсь здесь душой. Не желаете ли, ваша милость, что-либо еще приказать напоследок?
Андзела. Лишь одно: помни Андзелу и помни свое обещание.
Юлио (приподнимая двумя пальцами цепочку у себя на шее). Это я увожу с собой на вечную память. (Направляется к выходу.)
Андзела. Заклинаю: помни!
Юлио (обернувшись). Желаю счастья и благоденствия, ваша милость, и знайте, что я — ваш преданный слуга. (Выходит из дверей на ступени.)
Бернардо (с глубоким вздохом). Ну, кончилась, значит, болтовня. (Указывая Юлио на гондолу.) Прыгайте в лодку, там все и доскажете — мне тоже интересно.
Юлио прыгает в гондолу, и та отчаливает.
Юлио (обращаясь к Бернардо). Ты привез меня сюда на растерзание души и сердца. Скажи хоть, как ее зовут?
Бернардо (хитро). Хорошенького-то понемножку. А? Завтра все скажу, а сейчас — ничего не помню.
Юлио. Ну раз ты не хочешь, значит, и мне ни к чему.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Ория. Вот незадача. Вчера мадонна была как побитая, а сегодня как с цепи сорвалась. Все оттого, что юноша не пришел. Теперь послала меня в остерию, послушать, что он скажет.
А я ему скажу, что он в большой опасности, раз не пришел, и уговорю уж сегодня вечером прийти обязательно.
Может, он заподозрил какой-нибудь обман. Но я скажу все как есть, и он поймет.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Юлио. О, Венеция, радушная к приезжим, ласковая к молодым, до чего же озадачили меня твои прекрасные, любвеобильные женщины, ибо не знаю, какая из них лучше, какую выбрать!
Эта матрона — красивая, богатая, пылкая — подарила мне свое сердце и душу, но не открыла имя. И до чего же искусно услаждала меня, хоть я для нее совсем чужой, мне не знакомы ни она сама, ни ее дом, ни родные и близкие! Назвала меня единственным и взяла строжайшую клятву верности. Надо думать, неспроста. Похоже, знатная дама — вдова или замужем.
Однако рядом с этой достойной женщиной вновь неожиданно появилась самая первая моя возлюбленная.
О, сколь изменчива Фортуна — вчера скупа, нынче расточительна. Одну и то ублажить нелегко, а двух сразу — вовсе невозможно. Право, не знаю, которую и выбрать, но уверен: дав обещание женщине хранить верность, нужно держать слово и лишь в ней одной души не чаять. Ведь она по доброй воле, сама отдала свою любовь, сама меня разыскала, сама стала обнимать, щедро одарила, была со мной покорна и нежна.
Другая же зовет всего лишь на разговор.
Юлио, ты всегда был учтив. Ступай к ней, поговори, наведи на нее скуку и под каким-нибудь предлогом улизни, брось ее, не увлекайся.