В абсолютистском государстве началась новая фаза переподчинения Церкви со стороны власти. Во время зарубежных поездок Петр четко усваивает идею, что он, монарх, — посредник между Творцом и своими подданными. Это хорошо видно из списка книг, которые он заказывает к переводу для царевича Алексея. Петр синтезирует идеи, полученные в Европе, и уже видит себя не в контексте Святой Руси, где существует баланс патриаршей и царской власти. Царь ощущает себя абсолютным монархом государства, которое должно вобрать в себя и Церковь.
Сначала он восстанавливает Монастырский приказ, который берет на себя хозяйственное управление Церковью, а затем передает его в ведение Святейшего синода, который появляется в 1721 году. В Синоде должны были заседать исключительно духовные лица. При Петре I — не только иерархи, но и архимандриты с протоиереями.
Через год после учреждения Синода вводится должность обер-прокурора. Он никогда не являлся членом Синода и был поставлен царем «вне» и «над» ним. Как писал Петр I, избрать его надо из трезвых офицеров, чтобы смотрел за порядком. Нужно сказать, характерная для Петра фраза. Характерная своей неясностью прежде всего. Что такое «порядок»: в делопроизводстве или в том, чтобы члены Синода бороды друг другу не драли? Если в делопроизводстве, так должен быть не просто непьющий офицер, а человек с головой трезвой...
На протяжении всего XVIII века развертывается борьба между синодалами и обер-прокурорами. Обер-прокурор — не министр, он станет им в XIX веке, а тогда он выглядел странной фигурой. Никто не понимал его точное место в государственной машине. Тем более что синодалы сохраняют до конца XVIII века право личного доклада императору.
Вплоть до XVIII века в приходах в целом сохранялась традиция выбора священнослужителей прихожанами. Епископ же всегда назначался патриархом, а потом — Синодом. В какой степени в этом участвует царская власть? При Петре I — очень активно. Царь старается поменять кадровую политику как минимум в отношении епископата. Например, он отдает явное предпочтение епископам-малороссам и замещает ими великороссов в российских епархиях. Церковные иммигранты не только более просвещенные, но и более лояльные царю…
— Иными словами, укрепляли вертикаль?
— Гораздо важнее для государства было экономическое подчинение Церкви. Деньги священнослужителей зависели от того, к какой страте духовенства они принадлежали. Так, приходское духовенство кормилось с прихода. При церкви могла быть землица. Можно было ее или обрабатывать, или сдавать в аренду. Церковь могла владеть лавочками на ярмарках — еще статья дохода. Могла быть и рыбная ловля в местном озерце. Но это, конечно, далеко не везде.
К тому же два раза в год собирали «ругу» — регулярную плату с прихожан. Как правило, натурой: яйца, курица, зерно. Плюс плата за требы: отпевания, крестины, венчания... В XVIII веке эта система худо-бедно работала. А в XIX, при Александре I, экономическая самостоятельность прихода была подорвана.
Петр, упраздняя административную самостоятельность Церкви, не доводит дело до конца. Оставляя земли епископских кафедр, царь сохраняет независимость епископов. Но Екатерина II завершает дело Петра. Впрочем, еще при Иване III впервые был поставлен вопрос секуляризации — изъятия церковных земель и передачи их гражданскому ведению. Но понадобилось 250 лет, чтобы цари могли окончательно лишить Церковь экономической независимости. Екатерина II проявила политическую волю. Она упразднила независимость Церкви, лишив иерархию хозяйственной самостоятельности.
Первоначально Екатерина планировала посадить на жалованье всех, даже приходских. Не получилось, денег не хватило. Более или менее достаточным содержанием были обеспечены только епископские кафедры. Но наиболее чувствительный удар секуляризация нанесла по монастырям. После секуляризации численность монашества буквально за считаные годы сократилась на несколько тысяч человек. Монахи бежали — в города, в леса, за границу: в Молдавию, Румынию, Турцию...
— А когда синодалов окончательно лишили аппаратного веса?
— Переломным этапом синодального периода стало правление Александра I. Он назначает князя Александра Голицына, своего друга, обер-прокурором Синода. Позднее тот станет министром народного просвещения, а с 1817 года — министром духовных дел и народного просвещения. И практически одновременно с этим назначением царь отменит для синодалов право обращаться напрямую к императору — теперь только через обер-прокурора. И тут аппаратный вес обер-прокурора начинает максимально расти. Он де-факто в этот момент равновелик министрам. Но окончательно возвеличение обер-прокурора произойдет при Александре III и при Константине Победоносцеве.