На второй день после операции ко мне приехал Шура Ширвиндт, мой близкий друг. А у меня, поскольку тело кромсали по кусочку, все туловище заковано в гипсовый панцирь. В том числе и рука, она тоже была поражена метастазами. Я просила никого в палату не пускать, чтобы меня не видели в таком состоянии. Но Ширвиндту дать от ворот поворот не могли. Он заходит, я сижу ем. Шура говорит: «Вот баба, даже рак не берет». (Смеется.)
— Давайте сменим тему на что-нибудь более духоподъемное. Скажем, вы всегда очень элегантно одевались. Тяжело было поддерживать марку в эпоху тотального дефицита?
— Из всех своих заграничных поездок я старалась привезти хотя бы одну красивую вещь. Помогала и дружба с Леной Брежневой — дочерью Якова Брежнева, родного брата Леонида Ильича. Они всегда заказывали меха в магазине на Кутузовском проспекте. С помощью Лены я купила все свои лучшие шубы. Кроме того, моя мама фантастически шила. Первое мое пальто она сшила из китайских одеял. Потом нашла где-то в театре кусок кожи и пустила ее на кант. У нас была швейная машинка «Зингер», оставшаяся от бабушки. Она и сейчас стоит в квартире как предмет антиквариата. Потрясающий приборчик, прошивал как толстые одеяла, так и тончайший шелк. В сундуке у мамы хранились старые корсеты на китовом усе, они тоже периодически шли на пальто.
Иностранные тренеры на моду особого внимания не обращали. Они, как правило, приходили на каток в спортивных костюмах и куртках. Зато мы, приезжая за границу, первым делом мчались по магазинам одежды. Западные коллеги все время удивлялись: «Зачем вам это, вы ведь и так прекрасно одеты?!» Знали бы они, какой ценой все это собиралось… Существовало даже негласное указание поменьше показывать нас с Тарасовой по телевизору, поскольку мы постоянно меняли шубы. Говорили, что простой народ это раздражает.
— Вы что же, получали недовольные письма?
— Письма приходили разные. Помню, пришло письмо из маленького сибирского городка от родственницы князя Голицына. Та писала, что у нее хранятся фамильные драгоценности, которые она хочет продать только мне. Я заинтересовалась, договорилась о встрече. У корреспондентки не хватало на билет, пришлось отправить перевод. Она приехала, открыла привезенный мешок — и от неописуемой красоты у меня перехватило дыхание. Естественно, я купила. Пришлось даже денег занять, потому что у меня нужной суммы не набралось. Представляете, вот вам дворянская судьба! Это был 1987 год или что-то около того. Получается, она семьдесят лет ждала, прежде чем вытащить семейные драгоценности из чулка.
Но были и другие почтовые отправления. Однажды я получила послание из тюрьмы. Его передали из «Динамо» после того, как оно прошло все этапы досмотра. «Ты, лахудра, — обращался ко мне неизвестный автор. — Если в следующий раз появишься без своей шапки, я приду и тебя распишу». Дело в том, что у меня была шапка из рыси, которую я надевала на все соревнования. Отправитель письма поспорил с кем-то, что во время телетрансляции я появлюсь на экране именно в ней, а я как назло сняла шапку.
— Знаю, с появлением рысьей шапки связана отдельная история.
— Я вернулась из очередных гастролей по Америке и привезла себе оттуда джинсы Levi's. По окончании сезона мы обычно совершали турне по Советскому Союзу. И вот представьте себе: Барнаул, мартовский вечер. Все мои ученики выступают во втором отделении, я в темноте иду из гостиницы во Дворец спорта. Преодолеть нужно было всего метров пятьсот. Вдруг вижу, меня преследует какой-то парень. Ускоряю шаг, он за мной. Почти бегу к служебному входу, он не отстает. У самых дверей настигает, я оборачиваюсь, уже готовая к драке, и вдруг слышу: «Чайковская, снимай штаны!» В полной барнаульской тьме я понимаю, что пришла моя смерть. А он вдруг говорит: «Вот!» — и достает шкуру рыси, цельную, с лапами и мордой. Я совсем немею от страха. И вдруг слышу: «Давай меняться. Ты мне джинсы, а я тебе — это». Несмотря на весь ужас положения, я быстро смекнула, какое сокровище он мне предлагает. «Ну не здесь же. Приходи завтра ко мне в номер, там и поменяемся», — отвечаю. На следующий день этот парень пришел и шкуру принес. Отдал мне ее, а я ему — свои джинсы, предварительно отпаренные. Из этой рыси мне и сшили шапку, которую я потом носила много лет. Сейчас она стоит в витрине спортивного магазина, расположенного на первом этаже нашей школы, — можете посмотреть!