— Как получилось, что нынешние рейтинги Сергея Миронова и Геннадия Зюганова почти вдвое ниже результатов, полученных их партиями на выборах в Госдуму?
— Выборы в Госдуму — это соревнование программ, партийных брендов и партийных машин. Выборы президента — это соревнование личностей. Одно с другим совпадает только в случае с Жириновским и ЛДПР. Убери Владимира Вольфовича, и от его партии ничего не останется. Что касается, например, Путина и «Единой России», то рейтинг Владимира Владимировича был всегда выше рейтинга «ЕР». Таковым он и сейчас остается. У Зюганова обратная ситуация. Ну а «Справедливая Россия» представляет собой уникальное явление. В этой партии ее лидер — не ключевое условие успеха. У нее есть много сильных региональных политиков, каждый из которых является влиятельным и популярным на соответствующей территории. Сергей Миронов — символ федерального уровня, такая крыша, под которой они все выступают. Поэтому в соревновании сугубо личностном результаты, на мой взгляд, будут сильно отличаться от того, что мы увидели 4 декабря. Тем более что тогда многие голосовали не за определенную оппозиционную партию. Они голосовали скорее против «ЕР». Этот протест стал тем самым приливом, который поднял все оппозиционные лодки. Часть голосов, и довольно значительная, была получена ими незаслуженно. Это кредит, аванс, который надо отрабатывать. Ожидать, что повышенные кредиты будут даны еще и 4 марта, я бы не стал.
— По вашим данным, только 18 процентов россиян не верят в честность президентских выборов. Остальные с той или иной степенью уверенности заявляют, что выборы пройдут честно. Вы тоже разделяете такую уверенность?
— Подозрения в нечестности выборов за последнее время существенно выросли. В 2008 году только 10 процентов избирателей полагали, что выборы будут сфальсифицированы. Сегодня это число выросло до 18 процентов. Кроме того, около 40 процентов опрошенных полагают, что нарушения будут, но не повлияют критическим образом на результат выборов.
В целом надо понимать, что россияне мало чему верят. Это касается практически всех общественных институтов. В том числе такого важнейшего, как выборы. Мы не верим полиции. Не верим судам. Не верим правительству. Короче, легче перечислить то, чему мы верим! Это президент, СМИ и армия. Плюс конкретные фигуры. Преодолеть эту проблему сугубо техническими мерами, такими как установка на избирательных участках веб-камер и прозрачных урн, конечно же, не удастся. Тем более что целый ряд влиятельных оппозиционных сил все делает для того, чтобы дискредитировать избирательную систему. Для них критерий честности один — проигрыш Путина. Все остальное им до лампочки.
— Российское общество в целом выступает за стабильность или за перемены?
— Конечно, запрос на новизну, на перемены налицо. Его выдвигают прежде всего крупные города, столицы, самые образованные и высокоресурсные группы населения, такие как креативный и средний классы, предприниматели. Перемены, по их мнению, не должны быть связаны с какими-то тотальными потрясениями, а тем более революциями. Это люди, которые дорожат тем, что у них есть, и рассчитывают на то, что эти перемены будут к лучшему. Но в этом и состоит большая опасность, ловушка: наш собственный опыт показывает, что, желая лучшего, ты можешь потерять даже то скромное, что у тебя есть. Поэтому для большинства россиян, которые гораздо более бедны, гораздо менее свободны и информированы, новизна и перемены — это скорее риск, опасность потерять что-то из того немногого, что у них есть, чем возможность, шанс приобрести нечто большее и лучшее. Для них стабильность не болтовня, а очень важный пароль.