Более того, свидетельства, согласующиеся со словами Павла или Матфея, как, впрочем, и Луки, заметно множатся после того периода, в который писал Иоанн. С течением времени Евангелий в Древнем мире становилось все больше, и до того, как некоторые из них (а не другие) были признаны в IV в. каноническими, лидеры различных общин продолжали записывать притчи, в которые облекал Иисус наставления Своим последователям. Например, в заключительной части фрагментарного неканонического Евангелия от Петра, обнаруженного в 1886 г. и имевшего хождение около 175 г. н.э., автор рассказывает о том, как после распятия, в последний день вкушания пресного хлеба, «Мы, двенадцать учеников Бога, постились и сидели, горюя и плача» (Cartlidge and Dungan, 79, выделено автором). Точно так же, в начале коптской «тайной книги» конца II в., названной «Апокрифом Иакова», Иисус возвращается через много дней после воскрешения из мертвых, чтобы наставить тех, кого объединила скорбь по нему: «двенадцать учеников все сидели вместе и повторяли то, что Спаситель сказал каждому из них, тайно ли, открыто ли, и занесли это в книги» (Cartlidge and Dungan, 111, выделено автором). Как и остальные одиннадцать, Иуда — и мы это увидим в третьей главе — появляется в целом ряде текстов, не включенных в христианскую Библию, но широко распространенных в древности.
Иными словами, при сопоставлении ряда критериев исторической достоверности, представляется очевидным, что Иисус выбрал двенадцать учеников, по-видимому, для воплощения двенадцати племен Израиля. Конечно, число «двенадцать» ассоциируется в сознании многих с числом месяцев в году, знаков зодиака или половиной часов в сутки, в силу чего напрашивается мысль о его заданности, предопределенности. Но авторы всех трех Синоптических Евангелий (Марк, Матфей, Лука) и Иоанн включают Иуду в это число. Даже его имя сигнализирует о вероятном правдоподобии. Греческая форма библейского «Иегуды», или «Яуды», имя «Иуда» было очень распространенным у иудеев: достаточно вспомнить о героическом Иуде Маккавее и нескольких второстепенных персонажах с именем «Иуда» в иудейской и христианской Библии.[29] Вопреки толкованию св. Иеронима, «Искариот» может происходить от «sicarii» (слова, которым называли убийц-ассасинов), группы жестоких иудейских патриотов, о которых известно, что они прятали свои кинжалы под одеждой, предательски вонзали их в спины своих жертв в толпе и растворялись в ней, избегая разоблачения. В Католической энциклопедии слово «Искариот» толкуется, как «человек из Кериота», города в Иудее, а все апостолы причисляются к Галилеянам. Впрочем, подобное мнение разделяют далеко не все ученые.[30]
Как видим, Иуда Искариот, ученик Иисуса, пожалуй, заслуживает доверия как исторический персонаж. И даже несмотря на то, что его акт предательства может вызывать сомнения, по тем же критериям исторической достоверности он также имеет под собой основания.[31] Поскольку все три автора Синоптических Евангелий и Иоанн свидетельствуют, что предательство было подстроено Иудой.
Правда, когда в Евангелии от Петра мы читаем о том, как двенадцать учеников Бога «сидели, горюя и плача», создается впечатление, будто двенадцатый апостол не связывается автором с предательством. Не согласуется с версией о предательстве Иуды и «Апокриф Иакова» с его утверждением о том, что после смерти Иисуса все двенадцать учеников записывали в свои книги свидетельства о Его служении. И все же Эрман кажется очень убедительным, когда отстаивает свое предположение о том, что вероломство Иуды «почти настолько же исторически достоверно, как и все прочее в традиции» (216), приводя в пользу своей версии два весомых аргумента. Во-первых, подтверждений предательству много (в свидетельствах Марка, Иоанна и в «Деяниях»), а во-вторых, оно порождает проблему, едва ли приветствуемую теологами: мотив предательства сопряжен с пока еще неразрешенной загадкой — почему Иисус выбрал в апостолы человека, способного свершить подобное? Веками мыслители и деятели культуры пытались найти ответ на этот вопрос, но их версии только еще больше все усложняли. Если Иисус не сумел разглядеть предателя в Иуде, то насколько мудр Он был при выборе своих приближенных учеников? Если же Он постиг характер Иуды — возможно ли допустить, что Иисус обрек Своего любимого ученика на проклятие и сделал это ради того, чтобы восславиться Самому (пусть и через страдание)? Добрую историю делают необъяснимые и непредсказуемые события — так, быть может, полагали древние мудрецы, и потому мы можем сделать вывод, что предательство Иуды, вероятно, имело место быть.
29
Классен (Klassen, 30) перечисляет семь других новозаветных персонажей с именем Иуда; это — сын патриарха Иакова (Матфей 2:6); Иуда в родословии Иисуса (Лука 3:30); Иуда, брат Иисуса (Матфей 13:55, Марк 6:3); Иуда Галилеянин (Деяния 5:37); Иуда Варсава (Деяния 15:22,27,32) и Иуда из Дамаска (Деяния 9:11).
30
В энциклопедии «The Anchor Bible Dictionary» приводится исчерпывающее описание версий о возможных значениях имени «Искариот», которое исследователи возводят к арамейскому «иш кария» — «лживый», еврейскому корню со значением «передавать, отдавать» или названию поселения, города или пригорода, откуда родом мог происходить Иуда. Однако ни одна из версий до сих пор не признана единственно верной (III 1091 — 1092). См. также: Brown: Appendix IV on Judas (1411-1418); Meier (210); Cane (16-18).
31
По мнению Брауна, «сопоставление всех свидетельств подкрепляет тезис о том. что один из двенадцати, по имени Иуда, предал Иисуса властям, которые устроили его казнь» (1396). См. также: Nickle (29); Klassen (74). Кроссан пишет: «Я готов признать Иуду историческим последователем Иисуса, предавшим Его. Но я не считаю, что он входил в число двенадцати, потому что эта символическая группа двенадцати новых патриархов, призванная заменить двенадцать древнееврейских патриархов, оформилась только после смерти Иисуса (Crossan, 75). Пейджелс и Кинг допускают: «вполне возможно, что кто-то в движении предал Иисуса», усматривая в том, что Иисуса сдал властям один из его ближайших сподвижников, «невероятное унижение» (30). Конечно, с этим согласны не все: «Теория предательства учениками не доказана. Все, что угодно, могло случиться с Иудой после его ухода с Тайной Вечери и до его появления в Гефсиманском саду» (Wilson 200). Тот факт, что Павел не называет имени Иуды, побудил Дж.М. Робертсона в книге «Иисус и Иуда» (1927) считать Иуду персонажем вымышленным (см.: J. M. Robertson, Jesus and Judas, 1927).