Рабби принял у себя многих свидетелей и, изучив все досконально, увидел, что речь идет о ложном обвинении и что владелец гостиницы ни в чем не виновен. Волновался весь Яффо. Одни удивлялись решению, другие говорили, что такое решение вынесено не случайно, раввин из Яффо хотел угодить старому ишуву. А еще говорили в Яффо: "Что понимает раввин в светских делах? Если бы он разбирался в них, не стал бы оправдывать виновного и обвинять невинного".
16.
Решение рабби в пользу владельца гостиницы, которого новый ишув в Яффо считал виновным, вызвало бурные споры среди образованных людей в Яффо, и наконец пришли к выводу, что "нельзя полагаться на такого раввина и на такое решение". Тогда же постановили создать гражданский суд. Избрали двенадцать человек из числа всех жителей, и был создан суд. Чтобы придать ему юридическую силу, каждый обращавшийся в этот суд давал письменное обязательство исполнить приговор, даже если дело выиграет противная сторона.
Среди судей были д-р Артур Рупин, д-р Хаим Хисин, Менахем Шейнкин, Яаков Штрук и другие.
17.
Как-то за три месяца до своей смерти рабби пригласил меня к себе и говорил со мной об одном деле. Между прочим он упомянул о гражданском суде в Яффо, в котором я служил секретарем. Я сказал, что жалею о своей работе там в качестве секретаря, ведь гражданский суд был создан, чтобы не дать рабби судить согласно законам Торы, а обращавшиеся в суд говорили, что рабби не разбирается в подобных делах. На самом деле рабби Кук разбирался больше многих судей гражданского суда, но судил согласно закону Торы, как это повелено нам Превечным.
Тогда же, беседуя со мной, наш учитель сказал: "Об этом мы уже говорили". Это значит, что об этом уже говорили несколько лет тому назад. Наш учитель помнил, о чем он говорил с каждым из нас, и, если не было в этом необходимости, не говорил об одном и том же дважды.
Часто, когда речь заходила о том, о чем уже говорилось прежде, он просто напоминал: "Об этом уже говорили". Несколько раз он имел при этом в виду наши с ним беседы в Яффо, происходившие двенадцать лет тому назад и более.
18.
Я еще хочу рассказать о нашем учителе.
Молитвенник
Однажды мы - я, реб Хаим Нахман Бялик, реб Элиэзер Меир Лифшиц, раввин Симха Асаф, реб Биньямин и другие - пришли в ешиву к нашему великому учителю рабби Аврааму-Ицхаку hа-Коhену Куку и говорили там о распущенности поколения и о том, как его исправить. Кто-то начал с восхваления Торы, а кончил осуждением многочисленных ограничений, которые добавляли раввины во всех поколениях. Раздосадованный, рабби вздрогнул, он, казалось, рассердился. Но тотчас по своему обыкновению подавил в своем сердце гнев и ответил спокойно: Вот, слушал я и вспомнил один случай. Однажды знаменитый раввин оказался под вечер в деревне, и ему пришлось остановиться там на ночь. Попросил он Талмуд, но ее не оказалось в доме. Попросил Мишнайот, их тоже не было. И Эйн- Яакова тоже. Наконец, спросил он у хозяина: "А молитвенник есть у тебя?" Принесли ему старый молитвенник. Всю ночь раввин читал толкования к молитвам и нашел там много интересного. Стал он предлагать за молитвенник большие деньги, но хозяин отказывался продать. Раввин обещал дать вместо старого новый молитвенник в хорошем переплете. Но и на это хозяин не соглашался. Спросил у него раввин, почему он так неуступчив. Ответил ему так: "Рабби, поднимаясь утром, я люблю выпить стакан горячего чая. Я сам грею воду, а чтобы огонь быстрее разгорелся, я беру бумагу, поджигаю ее и кладу под щепки. А потому что в доме другой бумаги нет, я вырываю по листу из молитвенника и развожу огонь. А когда мне хочется курить, я тоже вырываю лист и прикуриваю от него. Мне уже около семидесяти, а молитвенник все еще цел. Сколько бы листов я из него не вырывал, до самих молитв я еще не добрался".
Запретное и дозволенное
Однажды наш великий учитель рабби Авраам-Ицхак hа-Коhен Кук попросил меня дать ему мои сочинения. Я сказал ему, что уже обещал принести. Он улыбнулся: "Ты хотел дать мне часть, я же хочу все". Я сказал, что его воля для меня закон, и поторопился выполнить просьбу. Спустя некоторое время я пришел к нему. Сказал он мне: "Я прочел все твои рассказы и нашел в них вещи, тебя не достойные. Но вот сказано, что если запретное попало в дозволенное и есть в противовес ему шестьдесят частей дозволенного, то запрет отступает перед дозволением, и значит, дозволенного становится больше за счет запретного. Так и твои рассказы. Если в них попало запретное, оно не в счет как количество ничтожное.
А любящие Его - как солнце, восходящее во всей силе своей
Так уж заведено в мире, что человек любит любящих его и ненавидит ненавидящих его. Если человеку делают зло, он не прощает, и если это в его власти, то мстит. А еще бывает, что человек не любит любящих его и пренебрегает ими, и бывает, что он заискивает перед ненавистниками своими. Это свойственно большинству людей в их отношениях с доброжелателями и ненавистниками.
Но мне приходилось также видеть людей иного душевного склада, хотя их мало. Им не присуща ненависть к ненавистникам, они молча сносят обиды, и даже если могут предотвратить неприятности для себя, они оставляют все, как есть, и не делают этого.
Таким человеком был наш великий учитель гаон рабби Авраам-Ицхак hа-Коhен Кук. Немало бед причинили ему люди, и как велика была праведность его, так много было у него ненавистников, испытывающих к нему беспричинную вражду. Он же с любовью принимал страдания и оскорбления. О нем и ему подобных говорили мудрецы (Шабат 88,2): "Оскорбляемые, но не оскорбляющие; слышат поношения, но не отвечают, делают все с любовью и радуются страданиям своим, - о них в Писании сказано (Судьи 5,31), "А любящие Его как солнце, восходящее во всей силе своей"."
Расскажу одну из тысячи известных мне историй.
В Иерусалиме жил раввин Брандвайн, владелец типографии. Как-то несколько дней он не заходил в типографию, а когда зашел, заметил груду объявлений, только что отпечатанных. Он взял одно из них и увидел, что это злостные нападки на рабби Кука.
Он задрожал и в ярости стал кричать, чтобы немедленно сожгли все, не оставляя ни единой буквы от этой наглой лжи.
Старый наборщик стал просить его успокоиться. "Один из Ваших друзей пришел сюда и велел нам отпечатать это. Он тут же за все заплатил, чтобы работа была закончена сегодня же. Мы дали слово отпечатать сегодня и теперь ничего нельзя изменить".
Глубоко опечаленный, хозяин типографии не знал, что делать. Заказчик был его другом с юношеских лет. Типографские рабочие имели долю как в доходах, так и в убытках. Нашего учителя рабби Кука он уважал больше, чем кого бы то ни было. И вот, в его типографии печатают такой грубый пасквиль.
Успокоившись немного, он пошел просить совета у рабби.
Пришел и рассказал все нашему учителю.
Сказал ему наш учитель: "Это не единственная типография в Иерусалиме, и если ты все уничтожишь, найдут другую типографию, чтобы отпечатать там. Ты понесешь убытки, а объявление все равно будет отпечатано. Поэтому возвращайся в типографию и отдай готовую работу заказчику. Пусть делает, что хочет, а Господь милосердный искупит".
Найдется ли еще такой человек, в котором пребывает дух Божий и который смолчит, видя, что против него замышляют недоброе.
19.
До сих пор кажется мне невероятным, что он приблизил меня к себе с того дня, когда я пришел к нему в начале зимы 1908 года, и мне посчастливилось слышать Учение из его уст. Я был частым гостем в его доме во все дни моего пребывания в Стране и до самой его смерти. Не перечислить всего того, что я от него слышал, и все это без исключения заслуживает быть записанным для грядущих поколений.
Он настолько приблизил меня к себе, что со свойственной ему великой скромностью соизволил читать мой рассказ "И станет кривизна равниной", когда тот был еще в рукописи. Возвращая мне рассказ, он сказал так: "Это поистине еврейский рассказ, который струится и течет без каких бы то ни было преград".
20.
Однажды сказал наш учитель: "Среди писателей народов мира есть такие, которые умеют рассказывать, но не умеют читать и за всю свою жизнь не прочли ни одной книги. В отличие от них еврейский писатель, даже если он не изучал Талмуд, то изучал Пятикнижие и Раши или раздел Мишнайот, или "Эйн-Яаков", или мидраш".
При жизни нашего учителя никто, в том числе и он, не мог представить себе, что наступит время, когда появятся еврейские писатели, не изучавшие ни Пятикнижие с Раши, ни раздел Мишнайот, ни "Эйн-Яаков", ни мидраш.
Слава Богу, мы принадлежим к тем, кто изучал и Пятикнижие с Раши, и раздел Мишнайот, и "Эйн-Яаков", и мидраш, и даже Талмуд.
21.
После окончания семидневного траура по нашему учителю я навестил его вдову, праведницу. Она знала, что я был предан нашему учителю и что он приблизил меня к себе, и поэтому приняла меня, сидела со мной и рассказывала о нем.
---------------------------------------------------------------------------К продолжению
Еврейские праздники
MACHANAIM - JEWISH HERITAGE CENTER FOR RUSSIAN SPEAKING JEWS
--------------------------------------------------------------------------- К оглавлению книги "День Независимости и День Иерусалима" 2.4. Религиозное значение Дня Независимости
Тора заповедует нам: "И овладейте этой землей и заселите ее, ибо вам даю Я землю эту, чтобы владеть ею" (Числа 33:53). Заповедь жить в Земле Израиля содержит, таким образом, два аспекта: "владеть землей" и "заселить ее". Если мы даже живем в Земле Израиля, но не владеем ею, заповедь еще не выполнена. До Дня Независимости евреи уже заселили некоторую часть Земли Израиля, но не владели ею - верховная власть была сначала в руках турок, а потом англичан. Именно в День Независимости мы получили эту землю во владение, и, таким образом, выполнили заповедь, которой были лишены почти две тысячи лет
Рамбан ("Нахманид"), один из важнейших религиозных авторитетов иудаизма (жил в XII веке) пишет о заповеди "заселить землю и овладеть ею" так: "Заповедано нам Торой владеть землей, которую дал Всевышний нашим праотцам, и не оставлять ее во владении какого-нибудь другого народа, и также не оставлять ее невозделанной; полностью в границах ее, о которых клялся Бог нашим праотцам, и никакой кусочек из нее не оставить" (Комментарий на "Сефер hа-Мицвот", Мицва Осе 4). Если перевести слова "не оставить ее и никакого кусочка из нее во владении какого-нибудь другого народа" на язык современных понятий, то это означает: "иметь суверенное еврейское государство на всей исторической территории Земли Израиля". С этой точки зрения даже совершенно нерелигиозное еврейское государство имеет религиозное значение, т.к. оно дает возможность выполнения заповеди Торы. Поэтому есть однозначная религиозная обязанность поддерживать даже совершенно нерелигиозное еврейское государство на Земле Израиля; и также следует стремиться, чтобы власть и суверенитет этого государства распространялись на как можно большую часть этой земли. (Мы оставляем здесь в строне достаточно сложный вопрос о том, имеют ли, с точки зрения Торы, евреи сегодня право вести войну с целью завоевания Земли Израиля; но ясно, что те части Земли Израиля которые попали в наши руки, мы не имеем права, с точки зрения Рамбана, отдать во власть других народов. Напротив, мы обязаны их всемерно заселять, обустраивать и обрабатывать.) Аналогия здесь такова: есть религиозная обязанность жениться и иметь детей, и также есть обязанность воспитывать детей в духе соблюдения Торы. Но, однако, если человек опасается, что ему не удастся воспитать детей в духе Торы, это не может освободить его от обязанности иметь детей; т.е. здесь есть две раздельные обязанности. Точно так же есть две раздельные обязанности: одна - создать еврейское государство в Земле Израиля, а другая - стремиться, чтобы это государство воспитывалось в духе Торы; и трудности второй задачи никак не могут отменить первой обязанности.