В октябре я перебрался из Бельгии на зиму в Париж с целью слушать лекции в консерватории ремесел и искусств и работать в лаборатории у Буссенго. И новое разочарование: Буссенго отказал мне в занятиях в его лаборатории под предлогом недостатка места. Поэтому я должен был ограничиться слушанием лекций Моля по земледелию и сельскохозяйственной экономии, Бодемана по скотоводству и Буссенго по агрономической химии. Интересна была демонстративная часть лекций Буссенго, проводившая перед глазами слушателей все фазы каждого исследования во всех его деталях. Хотел было я слушать лекции Жоржа Виля по флоре, но отказался по большой претенциозности изложения при крайней бедности содержания.
В феврале 1860 г., после изучения системы удаления городских нечистот из города и осмотра подгородной огородной культуры, я отправился в Англию, а из Англии скоро переправился в Шотландию, где основал свою главную квартиру в Эдинбурге. Я делал недельные экскурсии в том или другом направлении от Эдинбурга, большей частью пешком. Посетив затем некоторые графства в Англии, я в начале июня должен был возвратиться в Париж, к открытию там национальной сельскохозяйственной выставки, с тем чтобы оказать содействие в приобретении машин и орудий для основывавшегося в Петербурге сельскохозяйственного музея.
И. А. Стебут в Париже. 1860 г.
Зиму я желал провести в лаборатории Фрезениуса{11} в Висбадене, на что уже получил согласие его, а остальное время употребить на обработку лекций, чтение которых предстояло мне в Горыгорецком институте. Но каково же было мое удивление, когда по возвращении в Париж я нашел следующее предписание министерства: во-первых, сократить срок своего пребывания за границей на полгода и возвратиться в Россию непременно 1 октября 1860 г., с тем чтобы немедленно начать чтение лекций в Горыгорецком институте по сельскохозяйственной экономии; во-вторых, отправиться в Бельгию и купить там 32 заводские лошади арденской породы.
Сокращение срока пребывания за границей на полгода разрушало весь мой план окончания своей подготовки, что было крайне неблагоприятно для меня ввиду неудач в этом отношении в течение первых двух лет. Но, не будучи в состоянии изменить это, я должен был, скрепя сердце, подчиниться злому року. Но против чтения сельскохозяйственной экономии взамен земледелия, к которому я готовился, я вооружился решительно и написал в министерство, напомнив, что данная мне инструкция обязывала готовиться к кафедре земледелия, что чтение сельскохозяйственной экономии потребовало бы от меня значительного времени на совершенно иную подготовку и что, наконец, так как профессор Целлинский читал в Институте и земледелие и сельскохозяйственную экономию, то ему безразлично, какой из этих предметов, читанных им в течение 20 лет, сохранить за собой. Это мое соображение было уважено и мне было предоставлено чтение земледелия.
Окончив поручение по приобретению машин и орудий для сельскохозяйственного музея, для чего я должен был проехать в Голландию и еще раз в Англию на Кентерберийскую сельскохозяйственную выставку, приобретя лошадей, которые по осмотре знающими людьми были найдены хорошими, и отправив их морем из Дюнкирхена, я проехал на съезд сельских хозяев в Гейдельберге, а оттуда в конце сентября возвратился в Петербург».
Во время пребывания во Франции Стебут ознакомился с Гриньонской высшей сельскохозяйственной школой и с учебной фермой Мекин-сен-Фермен; в Англии — с Чиренчестерской сельскохозяйственной академией и с низшей сельскохозяйственной школой около Бельфаста; в Бельгии— с сельскохозяйственной школой (в настоящее время она находится в Жамблу). На обратном пути в Россию Стебут посетил Меглинскую академию, основанную в 1804 г. знаменитым Тэером под -Берлином и послужившую образцом для других сельскохозяйственных учебных заведений Германии.
По возвращении в Петербург Стебут назначается исправляющим обязанности младшего профессора Горыгорецкого института. Приобретенные им лошади, выставленные на Всероссийской выставке, получили всеобщее одобрение.
В 1859 г. было утверждено новое положение о Горыгорецком институте: увеличивалось число преподавателей и прибавлялись новые предметы, время же прохождения курса сокращалось до трех лет. Стебут высказал мнение, что новое положение не улучшит постановку учебного дела в Институте. Он считал, что изменение прежнего устава вызывалось главным образом недостаточностью четырехлетнего курса для сколько-нибудь основательного изучения более 30 преподававшихся в Институте предметов, а в новом уставе число предметов было увеличено, а число лет для их изучения сокращено. Больше того, вводился 4-й год для практики в частных имениях, которая перед этим была исключена из программы в Маримонтском (потом Ново-Александрийском) институте земледелия.
«По прибытии в Горки,— пишет Стебут,— где уже находилась моя небольшая семья — отец и три сестры, из которых одна в мое отсутствие вышла замуж за преподавателя геодезии в Институте С. С. Коссовича{12}, я получил приглашение совета Института познакомить кончающих курс студентов с политической экономией, так как профессор политической экономии был болен. Я согласился, но ограничился разбором со студентами у себя на квартире учебника политической экономии Рошера. Это брало у меня все же не мало времени, которое и без того было теперь крайне дорого.
С. С. Коссович
В январе 1861 г. я открыл свой курс вступительной лекцией, напечатанной тогда же в “Земледельческой газете” [О науке сельского хозяйства и сельскохозяйственном образовании, “Земледельческая газета”, 1861 № 12]. Я должен был до весенних экзаменов прочитать студентам четвертого курса, оканчивающим еще по прежнему уставу (в числе их был покойный А. П. Людоговский), частное земледелие (полеводство и луговодство). На это мне было предоставлено 5 часов в неделю. Кроме того, на меня было возложено преподавание земледелия в Горыгорецком земледельческом училище — 6 часов в неделю. Кроме того, я считал необходимым устроить для моих слушателей семинар, который велся мною так: слушатель писал на избранную им с моего одобрения тему сочинение, которое предварительно по прочтении его в собрании товарищей его в моем присутствии прочитывалось двумя товарищами, делавшими на него письменные замечания. В назначенный день (некоторые собирались каждую пятницу у меня на дому) прочитывалось в семинаре сперва сочинение, а потом письменные замечания, и то и другое дебатировалось присутствующими. К этим семинарским работам принадлежала, например, статья А. П. Людоговского, напечатанная в Трудах Вольного экономического общества» {13}.
В Горыгорецком институте Стебут нашел в большом запустении коллекции сельскохозяйственного кабинета. Необходимо было пополнить и привести их в порядок. Министр Муравьев отпустил на это необходимые средства. По словам Стебута, министр выразился при этом, что «он для меня денег не жалеет, потому что знает, что употреблю их с пользой». «Мои занятия,— вспоминал Стебут,— требовали крайнего напряжения сил. Все утро я читал лекции или давал уроки в училище, после обеда и до поздней ночи сидел за обработкой лекций и другими письменными занятиями. Это еще более усилило мои невралгические страдания, начавшиеся в Иене».
А. А. Коссович. Сестра И. А. Стебута
А. П. Людоговский
Летом 1861 г. Стебут ездил в Киев на первый съезд естествоиспытателей, главным образом преподавателей естественных наук в различных гимназиях. Съезд собрался по инициативе К. Ф. Кесслера, в дальнейшем ректора Петербургского университета и председателя Петербургского общества естествоиспытателей. Он еще в 1856-г. представил проект устройства съездов естествоиспытателей (собственно, первый съезд естествоиспытателей и врачей состоялся в Петербурге в 1867 г.). «Я не был приготовлен к деятельному участию в съезде,— писал Стебут,— и ограничился сообщением программы вновь устраиваемого мною кабинета земледелия при Институте». По возвращении со съезда он совершил агрономическую поездку со студентами по Могилевской губернии.