- Мы поменялись ролями, - засмеялся хозяин, - Когда-то я поднимал вас.
- Здравствуйте, Андрей, - раздался глубокий голос. У входа в комнату стояло огромное полупрозрачное привидение, сквозь которого проглядывала обстановка. Призрак протянул руку, но я не почувствовал ее касания.
- Здравствуйте, - поздоровался я с обоими. Карлик махнул рукой, приглашая в комнату. Она практически не изменилась, только к каждому столу или лавке добавились их уменьшенные копии. На огромном верстаке, сохранившем инструменты, пробирки и микроскопы, все было запылено и затянуто паутиной. Маленький же, стоящий под ним, как в огромном ангаре, был заставлен их уменьшенными копиями.
Я сел в кресло у камина, и поставил Ивана на подлокотник.
- Ваши соседи тревожатся: вас не видно уже несколько десятков лет, - спросил я, - Сеньор Хуан, встретивший меня у ворот, попросил узнать, что с вами произошло? И что это за новые соседи?
- Они предатели! - сразу закричал призрак, - Я не хочу вспоминать о них! Они не захотели, как и несколько столетий, принадлежать мне, а в несколько лет отделились, и построили свои собственные дома.
- Опять за свое, - шёпотом сказал карлик, - Он постоянно говорит о своем величии, о том, каким когда-то был. Я часто напоминаю, как расстался с Янисом, Тоомасом, Арвидасом, Вахтангом, Ахмедом, и другими соседями, но он все время кричит об их предательстве, и не хочет ничего слушать.
- Простите, Иван, но я не понимаю вас. Что такое случилось, отчего вы вдруг превратились в карлика? Почему, и откуда, рядом с вами возникли новые соседи? И откуда взялся этот призрак?
- Это долгая история, о которой мне не хочется вспоминать и говорить, - потупился хозяин, - Об этом лучше скажет моя хроника. Я старался записывать почти каждое мгновение, каждую секунду происходящего. Мне было тяжело, часто очень больно, но я не упускал ни единого ощущения, слова, или движения.
- Да, - загремело привидение, - Прочитайте мою хронику, и вы узнаете, как я стал великим. Мне пришлось пройти много испытаний, прежде чем достичь своего величия.
Лилипут досадливо махнул рукой.
- Надоел ты со своим величием! Мы с тобой уже не раз говорили об этом, но ты все не унимаешься!
Я быстро вышел в библиотеку, и закрыл дверь, оставив спорящих за ней. На столе лежала запылённая книга, рядом с которой находился компьютер и принтер. На системном блоке до сих пор горел огонёк, а внизу дисплея едва тлела синяя лампочка. Я сел в кресло, и коснулся "мышки". Тотчас на дремавшем экране появился текст, оборванный буквально на полуслове.
Это была странная хроника, словно кто-то перенёс на компьютер пожелтевшие листы двухвековой давности. Как позже объяснил мне Иван, так и произошло: он отсканировал самые первые страницы, чтобы можно было продолжать летопись. Старинные буквы, иногда в одном абзаце, соседствовали с современным компьютерным шрифтом.
Все великаны этого городка живут по двести лет, и почти каждый их день обязательно записывается в летописи, добавляя в них по новому тому каждые два века. Сначала это был рассказ отца или матери о рождении наследника или наследницы, и о первых десятилетиях жизни. Потом, когда их ребенок вырастал, он или она садились за стол, и начинали собственную повесть.
Тома сыновей начинали отцы. Так было и сейчас: первые страницы летописи Ивана рассказывали о череде сражений, в которых участвовал Сергий, его отец. На него то и дело нападали почти все близкие или дальние соседи: то мсье Жан, то герр Мюллер. Потом он сам приходил на помощь соседям, которые сражались против эфенди Османа, одного из старейших неприятелей. Часто в хрониках мелькали упоминания о небольших участках двора, которые приходилось отдавать победителям, чтобы потом вернуть в результате очередного сражения. Потом он рассказал о небольшом участке, переданном Цинем, одним из восточных соседей. Но всегда рассказы о войнах сопровождались известиями об открытиях, новых ремёслах и навыках, приобретаемых Кузнецовым-старшим, отчего он становился все выше и выше.
Ближе к концу хроник Сергия я стал замечать слова о странных внутренних огненных болях. Это были большие и не очень очаги, которые без всякого лечения исчезали так же быстро, как и появлялись. Потом дважды встретились упоминания о болях, словно одни клетки уничтожали или давили другие, чем-то отличающиеся от них. Они были недолгими, но очень болезненными.