- Иван Кузнецов, сын Сергия Кузнецова и Екатерины Хистори, гражданин города Великанов.
- Значит, ты - это я? Но откуда ты взялся?
- Не знаю".
- Он действительно тогда ничего не мог рассказать, - сказал Иван, когда я случайно взглянул на него, - Но знаете, что случилось с его появлением? Я перестал ощущать раздвоение, словно он и был тем существом, которое "поселилось" внутри меня. Когда я смотрел на него, то казалось, что стою перед странным зеркалом, где отражается мой прежний облик. Со временем я делался ниже и ниже, а двойник все больше прибавлял в росте.
Иван замолчал, и я вернулся к летописи:
"Самое главное, что, чем ниже я становлюсь, тем сложнее работать на участке и на верстаке. Меня спасли только карликовые копии верстака, инструментов, и лаборатории: я сделал их, словно предчувствуя свое состояние". Потом Ивану это очень пригодилось.
Тогда же я заметил еще одну особенность: чем больше зарастал двор дикой травой и одичавшими кустами, а печи, инструменты на большом верстаке и колбы в лаборатории покрывались ржавчиной, паутиной и пылью, тем более призрачным становился странный сосед Кузнецова, и тем более громкими становились его речи о величии и гордости за достижения и победы, совершенные когда-то.
"Сегодня я перешагнул последнее десятилетие первого века. Мне исполнился девяносто один год. Странный сосед окончательно превратился в полупрозрачное привидение, на дворе прибавилось кустов, сорняков и потухших печей. Летом снова навалилась головная боль, почти забытая за несколько десятилетий. Она продолжалась недолго, превратившись в давящие очаги". Потом откуда-то появился новый очаг, стихший через два года, но вернувшийся ближе к столетию. Причину этой боли как позже сказал сам Иван, он понять не может до сих пор. Тогда же, к большому сожалению, не очень надолго, появилось ощущение какого-то подъёма, но вскоре оно исчезло. Чуть уменьшился и призрак, но вскоре опять вернулся.
- Призрак все больше и больше говорил о своем величии, - сказал Иван, - Клянусь Основателем, он забил мне все уши этими постоянными воплями! Как же я рад, когда его не стало, и что я наконец-то могу что-то сделать.
- А разве вы ничего не делали за эти годы? Откуда тогда взялась эта армия ракет и танков?
- Увы, это все то, что я могу делать после того, как превратился в карлика. У новых соседей осталось почти все, что было когда-то у меня. А то, что делаю в лаборатории, не очень заметно, и не использовалось никогда. Теперь, я надеюсь, все изменится.
- Сеньор Хуан спрашивал, почему вас не видно на участке.
- Первое время я пытался выходить, но мой вес уменьшался вместе с ростом. Однажды, в душный день, я случайно встал под воздушную струю работающего кондиционера, и она унесла меня к другой стене комнаты. Кстати, вскоре то же случилось и с призраком: его спасла только рама и стекло закрытого окна, иначе бы он оказался на улице.
- Так что сказать вашим соседям?
- Ничего не надо, - снова засмеялся Иван, - Я сам скоро выйду на участок, и поздороваюсь со всеми: и старыми, и новыми.
Он достал из кармана небольшой блокнот, и сказал:
- Я купил его перед самым превращением, словно догадывался о том, что много лет компьютер будет недоступен для меня. Будучи карликом, я записывал в него все, что происходило со мной и с привидением.
- Вы чувствовали все, что с ним было?
- Да, ведь мы оставались одним и тем же человеком. Я ощущал любой процесс, который был внутри его клеток, и записывал каждое мгновение. Получилась довольно приличная повесть.
Исполин пролистал блокнот, и сказал:
- Боюсь, вам придётся пожить здесь, чтобы я мог перевести записи из блокнота на компьютер. Вы не возражаете?
Я согласился, и заодно предложил свою помощь в уборке двора. Иван поселил меня в комнате, отведённой мне чуть ли не с первых дней нашего знакомства. Ее окна выходили во двор, и из них можно было разглядеть участок Тараса с мазанными домами под соломенной кровлей. Огромный запорожец что-то делал в мастерской, и напевал себе под нос.
- Эй, сосед! - откуда-то раздался голос Ивана. Тарас повернулся, и внимательно посмотрел на него.