Звонки следовали один за другим. Пришел хмурого вида человек с чемоданчиком и отрекомендовался экспертом Горюновым, за ним явился Опалин в сопровождении Казачинского и человека с фотоаппаратом, который оказался фотографом Спиридоновым. У Ирины Сергеевны подкашивались ноги, ее, поддерживая, довели до комнаты, где она прямо в шубе бессильно опустилась на диван. Муж заметался вокруг, стаскивая верхнюю одежду и обувь. Петрович негромко пересказал сведения, полученные в ходе первичного допроса: на жертву напали на улице, она еле отбилась и убежала.
— Чем отбилась — кулаками? — спросил Опалин хмуро.
— Нет, — подала голос Ирина Сергеевна. — Этой… как ее… откруткой… прикруткой… — Она делала в воздухе рукой беспомощные движения. Слово выскочило из головы, от пережитого ужаса она никак не могла его вспомнить.
— Отверткой? — догадался Казачинский. Потерпевшая несколько раз слабо кивнула.
— Вы носили с собой отвертку? — спросил Опалин с удивлением, разглядывая хрупкую молодую женщину.
— Я… слухи ходили… и Нина говорила… Мне было не по себе… Иногда я поздно возвращаюсь домой…
— И вы решили обезопаситься? У кого вы взяли отвертку — у мужа?
— Нет. — Ирина Сергеевна жалобно шмыгнула носом. — Мне очень стыдно… Я у соседа ее… позаимствовала.
Муровцы переглянулись.
— У какого соседа?
— У Сергея Федотыча… Родионова.
— Он электрик, — пробормотал Пряничников, как будто это объясняло необходимость позаимствовать у него инструмент без спроса.
— Зови сюда Родионова, — велел Опалин Антону и повернулся к Казачинскому. — Черт возьми, где Никифоров? Сто раз просил, чтобы нам нормальную собаку дали…
Снова загремел звонок, Нина побежала к двери и, открыв ее, остановилась в удивлении. На пороге стоял худой жилистый гражданин, который, впрочем, заинтересовал девушку куда меньше, чем его собака. Собака была мохнатая, шоколадного цвета, с умными блестящими глазами и черным носом, как у маленького медвежонка.
— Иван Григорьич уже здесь? — спросил Никифоров.
— Здесь, — радостно подтвердила Нина, — а это что за порода такая?
— Муровская особая, — лаконично ответил Никифоров. Фрушка поглядела на него и благодарно завиляла хвостом.
Когда Никифоров, Фрушка и Нина вошли в комнату Пряничниковых, Антон уже привел Родионова, и электрик со смущенным видом признался, что да, пару дней назад у него пропала отвертка.
— Какая именно отвертка?
— Ну, обыкновенная, — проворчал Сергей Федотыч, — с черной ручкой, отвертка как отвертка… Я думал, ее кто-нибудь из соседей свистнул… но мне и в голову не могло прийти, чтобы Ирина Сергеевна…
— Я вам заплачу за отвертку, простите, ради бога, — забормотал сконфуженный парикмахер. Опалин повернулся и увидел Никифорова, у ног которого преданно сопела Фрушка.
— А, Иван Васильевич… Вот что: берите-ка с собой Юру и идите по следу… Скажите, Ирина Сергеевна, — обратился он к жертве, — вы его сильно отверткой ударили?
— Наверное, да, — ответила жена парикмахера, хлюпая носом. — Он почти сразу меня отпустил… — Она взволнованно приподнялась на диване. — Но я же не убила его, нет? Скажите мне!
— Если вы его и убили, вам только премию выдадут, — хмыкнул Опалин. — Вот что: ты, Антон, тоже с ними пойдешь. Раненый зверь, сам понимаешь, может быть очень опасен…
— Мне нужна обувь, в которой вы были, — сказал Никифоров, обращаясь к Ирине Сергеевне. Парикмахер молча подал ему сапоги. — Нет, одного вполне достаточно… Фрушка! Сюда… Нюхай!
Фрушка понюхала сапог, коротко гавкнула и рванула к выходу. Никифоров, не выпуская поводка из рук, бросился за ней, а следом двинулись Антон и Казачинский.
— Оружие наготове держите, — напутствовал их Опалин. — Чем черт не шутит… поздно, народу на улицах немного… Может, след еще не затоптали. А может, вы и его самого найдете…
Спиридонов, мягко двигаясь по комнате, зажег все лампы.
— Скажите, Сергей Федотыч, вы будете заявлять насчет отвертки? — обратился Опалин к электрику, внимательно глядя на него.
— Нет, зачем же, — пробурчал Родионов.
— Хорошо, тогда просто в протокол занесем, откуда Пряничникова взяла отвертку, которой впоследствии ударила нападавшего. С остальным вы сами между собой разберетесь.
— Я могу идти? — спросил Родионов после паузы.
— Да, идите, конечно…
— Вы будете меня снимать? — всполошилась Ирина Сергеевна, видя, как Спиридонов устанавливает фотоаппарат. — Но… погодите… я же плохо выгляжу…