Кабинет молодого автора и редакция популярного литературного журнала «Резец», в которых работали опытные литераторы, большие энтузиасты своего дела, считались среди молодежи «литературными университетами». Туда на различные лекции и беседы с большой охотой шли такие же, как и я, восемнадцатилетние юнцы с ленинградских фабрик и заводов, где имелись и свои неплохие литературные кружки. Некоторые вечерами учились в Рабочем литературном университете, открытом в Ленинграде осенью 1932 года (первом в мире писательском вузе). И я потом учился там. Это по примеру Ленинградского РЛУ через год или два открылся такой же университет в Москве, позже преобразованный и в поныне существующий Литературный институт имени Горького.
В кабинете молодого автора часто выступали известные прозаики и поэты. Слонимский был известным, ведущим писателем. Он работал с Максимом Горьким, унаследовал от «первопроходца» пролетарской литературы бережное отношение к ее молодой поросли.
О чем же в тот зимний февральский вечер 1933 года рассказывал в своем выступлении Михаил Леонидович Слонимский собравшимся вокруг него молодым рабочим, пришедшим на встречу с ним прямо с заводов, после работы, жаждущим познать через его писательскую судьбу секреты труднодоступной писательской профессии?
Он рассказывал о своем творческом пути — как он стал писателем, что написал. Я, как и многие из присутствующих, неплохо знал творчество Слонимского, а потому слушал его затаив дыхание. Все было интересно!
Большое место в выступлении Слонимского заняла его недавняя поездка в Германию, работа над новой книгой «Повесть о Левинэ». Эту часть его впечатляющего, взволнованного и доверительного рассказа я запомнил особенно…
Левинэ — председатель Совнаркома Баварской советской республики, расстрелянный контрреволюционерами в 1919 году. Вот о нем, прекрасном человеке и коммунисте, задумал написать повесть Слонимский. Летом 1932 года он приехал в Берлин, по улицам которого уже маршировали штурмовики Гитлера. Из Берлина направился в Мюнхен, — в 1919 году здесь находилась столица молодой Баварской республики. В Мюнхене Слонимский столкнулся с невероятным! Он надеялся найти двух людей, знавших Левинэ. Один из них был другом и соратником Левинэ, а второй — граф — в качестве официального защитника выступал, когда происходила судебная расправа над Левинэ. От жены «друга Левинэ» Слонимский получил ответ, что ее муж не желает вспоминать о своем «темном прошлом», живут они хорошо, имеют магазин, общаться с большевистским писателем, прибывшим из России, не намерены. А граф.
Граф с исключительным радушием принял советского писателя, он не только представил исчерпывающий материал о своем подзащитном революционере, не только назвал его человеком редкостного ума и непреклонной чести, но и заверил своего советского гостя, что навеки сохранит благоговейнейшее почтение к памяти погибшего героя.
Вот, оказывается, с какими неожиданными вещами может столкнуться писатель в своей работе!..[5]
После занятия мы гурьбой пошли провожать Слонимского.
Беседа, завязавшаяся в кабинете, продолжалась на площади Труда. Оттуда мы свернули на бульвар Профсоюзов и через Александровский сад направились в сторону Невского.
Незаметно за разговором мы дошли — хотя это и далеко! — до улицы Марата, где тогда жил Слонимский.
— Рассказы многих ваших товарищей я читал в рукописи или напечатанными… Что пишете вы? — спросил меня Михаил Леонидович.
— Тоже пишу рассказы, — смущенно проговорил я.
— Вот и хорошо! С рассказов и надо начинать! Как-нибудь зайдите, принесите что-либо почитать. Запишите мой телефон.
У меня тогда было написано всего несколько небольших рассказов. Я их начисто, без помарок, переписал в новые школьные тетрадки и дней через десять поехал на улицу Марата. Поднялся на третий этаж знакомого дома.
Открыла дверь молоденькая жена Михаила Леонидовича, укачивая на руках трехмесячного Сережу. (Теперь это — известный советский композитор, автор оперы «Виринея», балета «Икар», симфонии и других сочинений Сергей Михайлович Слонимский!)
Михаил Леонидович при мне же начал внимательно читать рассказы.
Потом у нас состоялась долгая беседа. Слонимский говорил о теме и сюжете рассказов, о композиции, о языке, расшифровывая свои короткие заметки на полях рукописи. Разумеется, деталей этой беседы я не могу помнить.
5
Через много лет, в «Книге воспоминаний», вышедшей в 1966 году, Слонимский собрал в главе «Творческая командировка» два очерка, отписанных под свежим впечатлением от поездки в Германию: «1932 год, июль — август. Берлин» и «Фашисты в Мюнхене». И к ним прибавил третий — «Баварский адвокат», датированный уже 1957 годом. Собранные вместе в одной главе, они как бы составляют творческий отчет писателя об этой необычной командировке в Германию накануне прихода там к власти фашистов.