Я стоял молча, не понимал, что примерять. Поднос в руке, дабы понять, как держать курицу и все остальное?
Трубецкой фон Блюмен молитвенно сложил ладони:
– Душа моя, Ив, соглашайтесь. В городе ужасные, страшные, невозможные, адские пробки. Если сегодня примерка не получится, вам придется ехать в ателье! Компронэ? Три часа в ужасных, невозможных, страшных, адских заторах! В толпе автостада, а оно хуже метростада! Около вас окажется дешевенький «Мерседес», за рулем дядька в шерстяной шапке. Вас стошнит от его вида! Пожалейте себя! Сейчас живенько прикинем один лук, и свободны, никуда не едем, время не теряем. Компронэ меня?
– Компронэ, – кивнул я, – компронэ!
Эдуард заломил руки.
– Никки! Он мой герой! Красавец! Умница! Рост как у Наполеона!
Я постарался не рассмеяться. Император Наполеон Бонапарт не дотягивал двух сантиметров до метра семидесяти. Я намного его выше.
Но высота тела не есть высота таланта и духа. Мне никогда не стать императором Франции, не положить к своим ногам полмира. Маменька считает меня никудышным сыном. Вот дети Куки, Зюки и других неизменных участниц маменькиных суаре – вот они прекрасные. Никакого значения не имеет то, что эти мужчины не зарабатывают ни копейки. Они же творческие личности. Один вот уже тридцать лет пишет книгу, никак не завершит рукопись, но она «шедевр, шедевр, шедевр». Второй – режиссер, он не поставил ни одного спектакля, не снял фильм, но «мальчик» – «гений, гений, гений»!
Когда Валерия рассказывала о своем детстве, очень хорошо ее понимал. Поэтому и решил взяться за дело.
Я прогнал из головы ненужные мысли и сосредоточился на беседе с гостями.
– Глаза как у доброй собаки! – ликовал Эдуард, хватая телефон. – Валюша, Нинуля! Сюда! Живо! Примерка! Не жвачьтесь! У моего драгоценного друга Ива времени в обрез. Ему сегодня непременно надо успеть в Кремль, где его ждет президент. В смысле? Что за вопрос, какой президент? Тот, что в Кремле! Что значит – в каком Кремле? О мамма миа!
Парень швырнул мобильный на диван.
– О добрый Боженька, пошли Эдичке любые испытания по своему вкусу, только избавь от дураков! Валя и Нина! Два негасимых светоча разума, победительницы конкурса на самый идиотский вопрос. В каком Кремле сидит президент и что он возглавляет! Убиться об асфальт! Воды, пожалуйста! Если можно!
– Борис! – закричала Николетта.
В ответ тишина.
– Борис! – завопила что есть сил маменька. – Сюда немедленно!
И вновь никакого результата. Маменька повернулась ко мне:
– Где лентяй?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Безобразие, – обозлилась маменька. – Хорош хозяин! Понятия не имеет, куда подевался секретарь!
– Он ушел, – уточнил я. – Вот куда неведомо. Ты же его выгнала.
– Я? Выгнала? – подпрыгнула маменька.
– Да, велела убираться. Вот Борис и покинул нас. Мне сейчас мерить лук, поэтому не могу отойти. Придется Эдуарду обойтись без питья.
– Немедленно верни идиота! – прокричала маменька.
– Борис! – крикнул я.
Батлер материализовался в комнате.
– Слушаю вас.
– Будьте добры, принесите гостю минералку, – попросил я.
– Рад бы, но не имею права, – с каменным выражением лица ответил батлер, – меня выгнали, собираю вещи.
– Тебя снова взяли на работу, – процедила маменька.
– Значит, могу разбирать уже собранные вещи? – уточнил мой помощник.
– Сначала притащи воду! – рявкнула маменька.
Глава шестая
Минут через десять предо мной предстали две женщины. Определить их возраст оказалось невозможно. Со спины пионерки, сбоку пенсионерки, а лица… Дамы обладали черными-пречерными широкими бровями, темно-синими полосками на веках, губами утенка, которого в клюв укусили пчелы, а щеки, лоб и подбородок у них оказались покрыты толстыми слоями косметики, которая опускалась и на шею. Как гостьи выглядят после тщательного умывания, представить невозможно.
Красавицы бросили на пол здоровенные сумки и хором поздоровались:
– Приветик.
Потом одна деловито поинтересовалась:
– Где работаем?
– В гостиной, – ответила вместо меня маменька, – где же еще?
– Здрассти, – улыбнулась помощница Эдуарда, – Нина я.
– Ау, мамаша, очнись! – захихикала вторая. – Нина я, а ты Валя!
– Да… – протянула ее коллега. – Совсем я ошизела, хотела сказать «Нина у двери», а вылетело изо рта «я Нина», совсем… с этой работой!
– Нинон, – остановил матерщинницу модельер, – мы находимся в приличном обществе, следи за языком!
– С какой поры… вешалка-мужик стал приличным обществом? – изумилась Валя. – Давай, парень, раздевайся, щас тебя нарядим!..
– По полной программе, – поддакнула Нина.