Игорь Лосев
Июнь 1941-го: большая "забастовка" Красной армии
Мифология, связанная с войной сталинского Советского Союза против гитлеровской Германии, сегодня является тем, на чем в немалой степени основывается господства действующих властных элит и в России, и на значительной части постсоветского пространства. Еще четверть века назад руководящая и направляющая сила советского тоталитарного общества в лице КПСС справляла свой идеологический гешефт, уже в который раз доказывая всем, что победа над нацизмом означает силу и правоту коммунистической идеологии, «единство партии и народа», величие коммунизма, упадок капитализма и т.д. В нынешней России, несмотря на попытки коммунистов приватизировать победу, путинский режим сумел вписать «Великую Отечественную войну» в контекст современного русского национал-шовинизма, который стремится, чтобы вся Европа и весь мир признавали именно Россию благодетелем всего человечества, перед которым надо всегда стоять на коленях. Практически не изменился официальный исторический миф, что и сегодня выступает средством актуальной политической борьбы, что и сегодня призван внушать обществу выгодный для власти вариант толкования тех уже далеких во времени событий.
В официальных источниках даже теперь рассказывают о «мирном СССР», что, мол, стал жертвой внезапного неспровоцированного нападения со стороны нацистской Германии (на самом деле – своего главного стратегического союзника, о чем предпочитают не вспоминать). Рассказывают о огромное преимущество немецкого Вермахта, количественную и качественную, в самолетах, танках, живой силе, артиллерии и т.д. (что является наглой ложью), что причиной поражения Красной армии летом 1941 года была нехватка патронов, мин, топливо-смазочных материалов и прочее (что также является ложью). Несколько осторожнее и почти шепотом говорят о том, что уровень военного искусства красных генералов «немного» уступал уровню профессионализма немецких коллег.
Однако есть вещи, что и сегодня на всем постсоветском пространстве является настоящим табу, причем не только в России. О тех вещах не принято говорить, будто их не было. А они были. Действительно, куда в течение двух-трех месяцев лета 1941 года исчезла 5-миллионная Красная армия? Куда исчезли восемь миллионов мобилизованных к ней в те же месяцы? По немецким источникам (что оказались, в конце концов, вполне объективными) тогда почти четыре миллиона советских военных попали в немецкий плен. Еще примерно столько же худо-бедно пытались держать линию фронта. А куда же девались остальные? Погибли в боях? Но тяжелые позиционные бои с наибольшими потерями в то время разворачивались лишь на отдельных участках фронта. Можно сколько угодно говорить о технических или чисто военные проблемы, и когда армия хочет воевать, то таких огромных потерь военнопленными и теми, кто пропал без вести, не может быть по определению. Так что же произошло?
Как известно, армия является частью общества, и все общественные процессы не могут ее обойти. Коммунистический террор, Голодомор в УССР и на Кубани, геноцид казахов, раскулачивание, нищета и бесправность не могли не сказаться даже на сознании офицерского состава, не говоря уже о сознании миллионов мобилизованных рабочих и крестьян. К этому еще стоит добавить и едва замаскированное национальное угнетение в форме борьбы против всевозможных «буржуазных национализмов», что на практике зачастую означало борьбу против языка, культуры, традиций и национального достоинства того или иного народа. Вследствие этого эти люди не имели большой мотивации умирать за «непобедимые идеи Ленина – Сталина».
Кроме того, вся пропаганда в СССР того периода строилась на интернациональных грезах «освобождение международного рабочего класса от ужасов капиталистической эксплуатации», что мало быть самым актуальным вопросом для полуголодных «счастливых» граждан Страны Советов. Зато немало людей в СССР ожидали войны как освобождение и рассчитывали, что немцы спасут их от террористического режима большевиков. Вот почему не только в оккупированных Москвой странах Балтии, западной Украине и Западной Белоруссии, в Молдавии и на Северном Кавказе, но и в Киеве и Харькове, а также в Центральной России Вермахт сначала встречали хлебом-солью. Такие настроения гражданского населения не могли не распространяться и в военных кругах учитывая то, что Красная армия была массовой, многомиллионной.
Разве не об этом свидетельствует тот факт, что только Западный фронт только за первые 17 дней войны потерял пленными и дезертирами более 300 тысяч бойцов? И это при том, что условия природы театра военных действий (Беларусь) дают идеальные возможности для обороны и партизанской войны… Как рассказывали местные жители, «в конце июня 1941 года район шоссе Волковыск – Слоним было завалено брошенными танками, автомашинами, что сгорели, разбитыми пушками так, что прямое движение и движение в объезд транспортом был невозможен… Колонны пленных достигали 10 км длиной…» Очень часто колонну пленных красноармейцев, составляла 5-10 тысяч людей, охраняли три-пять немецких солдат с винтовками, а иногда они двигались в немецкий тыл вообще без всякой охраны…
Тогда же началось массовое бегство партийного начальства и руководящего состава НКВД – НКГБ, что также не очень стремилось отдавать свою жизнь за идеалы коммунизма. Огромное преимущество Сталина в танках немедленно «растаяла» за то, что, как выяснил и доказал четкими расчетами российский историк Марк Солонин, советские танки массово бросали их экипажи. Миллионы военных решали лучше спасать собственные жизни, а не ложиться трупом за московское Политбюро…
На значительной части территории СССР в 1941 году развернулось нечто подобное к настоящей гражданской войны, которая велась в различных формах: вооруженных, как массовое дезертирство, саботаж, бегства, переход на сторону противника и т.д. Заметным было нежелание миллионов людей воевать за сталинский режим. Генерал А. Владімірський в книге «На киевском направлении» (М., 1989) признал, что «командный и технический состав запаса, мехтранспорт и водительский состав, приписанный из восточных областей, также не прибыли к армии…» Несколько ранее генерал сетовал на провал мобилизации в западных регионах Украины.
И не только массово разбегались красноармейцы и командиры. Целые части (как, например, полк майора Кононова) переходили на сторону Германии. И к концу 1941 года число тех, кто добровольно перешел, насчитывалось свыше 100 тысяч. Многовато для морально-политического единства. И «сталинские соколы» перелетали на немецкий сторону. Из них немцы сформировали российскую авиачасть под руководством полковника Мальцева, в которой служили и два героя Советского Союза – капитан Бычков и старший лейтенант Антилевський. Тех, кто перешел, немецкое командование называло «добровольными помощниками» – сокращенно по-немецки: «хи-ви». Всего таких воевало на стороне Германии около 1 миллиона человек, не считая многочисленных полицейских формирований из местного населения на оккупированных территориях. Германии пришлось даже создать специальное Управление восточных войск во главе с генералом Эрнстом Кестлером, бывшим военным атташе в Москве.
Как пишет тот же Марк Солонин, «миллионы солдат Красной армии бросили оружие и разошлись по лесам…» Сталинский террор перестал магически воздействовать на его подданных на фоне нацистского террора, Сталин потерял очень важную монополию на террор. Созданная им сверхмощная террористическая машина уже не работала так безупречно, как в мирное время. Кроме того, появился выбор – служить одному диктатору, другом или попробовать вообще никому не служить.
Советские военнослужащие 1941 года однозначно проголосовали против сталинской диктатуры. Ничего феноменального в этом нет. Достаточно вспомнить, как «красные кхмеры», которые захватили власть в Камбодже и за три года уничтожили три миллиона ее населения из восьми, довели народ до такого состояния, что во время вторжения в Камбоджу вьетнамских войск он не стал защищать людоедский режим, хотя исторически взаимоотношения между кхмерами и вьетнамцами были довольно сложными. Вьетнамскую армию встречали как визволительну.