Выбрать главу
И пред шумящею пучиной,Недоумения полна,Остановилася она.Как на досадную разлуку,Татьяна ропщет на ручей;Не видит никого, кто рукуС той стороны подал бы ей;Но вдруг сугроб зашевелился.И кто ж из-под него явился?Большой, взъерошенный медведь;Татьяна ах! а он реветь,И лапу с острыми когтямиЕй протянул; она скрепясьДрожащей ручкой оперласьИ боязливыми шагамиПеребралась через ручей;Пошла — и что ж? медведь за ней

(«СВЕРХ-Я» еще не уснуло и возлюбленный является в образе медведя. Ведь если бы это было не так, Татьяна не протянула бы ему руку. — М.Л.)

Но вернемся к Татьяне и посмотрим, что ей снится.

Она, взглянуть назад не смея,Поспешный ускоряет шаг;Но от косматого лакеяНе может убежать никак

(или не хочет. — М.Л.);

Кряхтя, валит медведь несносный;Пред ними лес; недвижны сосныВ своей нахмуренной красе;Отягчены их ветви всеКлоками снега; сквозь вершиныосин, берез и лип нагих

(символы фаллоса. — М.Л.)

Сияет луч светил ночных;Дороги нет; кусты, стремниныМетелью все занесены,Глубоко в снег погружены.

Кстати, многих девочек мамы воспитывают примерно так. «Мужчины — это грязные животные, будь с ними осторожнее». Вот девочку и раздирают противоречия. «ОНО» тянет к противоположному полу, а «СВЕРХ—Я» пугает и отталкивает. Если «СВЕРХ-Я» побеждает, девочка с мальчиками не общается и не приобретает соответствующего опыта. Реальность («Я») приведет к замужеству. И без опыта предварительных ухаживаний начинается сексуальная жизнь. Вот где истоки сексуальной холодности!

Татьяна в лес; медведь за нею;Снег рыхлый по колено ей;То длинный сук ее за шею

(пошли в ход руки. — М.Л.)

Зацепит вдруг, то из ушейЗлатые серьги вырвет силой;То в хрупком снеге с ножки милойУвязнет мокрый башмачок;То выронит она платок;Поднять ей некогда; боится,Медведя слышит за собой,И даже трепетной рукойОдежды край поднять стыдится;Она бежит, он все вослед:И сил уже бежать ей нет

(да и не хочется. Оправдание «ОНО» перед «СВЕРХ-Я» — М.Л.)

Татьяна засыпает глубже. Возникают картины почти сексуального содержания.

Упала в снег; медведь проворноЕе хватает и несет;Она бесчувственно-покорна

(сама не знаю, как получилось. — М.Л.),

Не шевельнется, не дохнет;Он мчит ее лесной дорогой;Вдруг меж дерев шалаш убогой

(с милым рай в шалаше. — М.Л.);

Кругом все глушь; отвсюду онПустынным снегом занесен,И ярко светится окошко,И в шалаше и крик и шум;Медведь промолвил: «Здесь мой кум:Погрейся у него немножко!»И в сени прямо он идетИ на порог ее кладет

(сон продолжает углубляться — медведь уже заговорил человеческим голосом. — М.Л.).

Опомнилась, глядит Татьяна:Медведя нет; она в сенях;За дверью крик и звон стакана,Как на больших похоронах;Не видя тут ни капли толку,Глядит она тихонько в щелку,И что же видит?., за столомСидят чудовища кругом:Один в рогах с собачьей мордой,Другой с петушьей головой,Здесь ведьма с козьей бородой,Тут остов чопорный и гордый…

Опускаю описание других чудовищ.

Но что подумала Татьяна,Когда узнала меж гостейТого, кто мил

(для «ОНО». — М.Л.)

и страшен ей

(для «СВЕРХ-Я». — М.Л.),

Героя нашего романа!Онегин за столом сидитИ в дверь украдкою глядит.Он знак подаст: и — все хлопочут;Он пьет: все пьют и все кричат;Он засмеется: все хохочут;Нахмурит брови: все молчат;Так он хозяин, это ясно.И Тане уж не так ужасно,И любопытная, теперьНемного растворила дверь…Вдруг ветер дунул, загашаяОгонь светильников ночных;Смутилась шайка домовых;Онегин, взорами сверкая,Из-за стола гремя, встает;Все встали; он к дверям идет.И страшно ей; и торопливоТатьяна силится бежать

(«СВЕРХ-Я». — М.Л.),

Нельзя никак; нетерпеливоМетаясь, хочет закричать;не может; дверь толкнул Евгений

(работа «ОНО». — М.Л.);

И взорам адских приведенийЯвилась дева; ярый смехРаздался дико; очи всех,Копыты, хоботы кривые,Хвосты хохлатые, клыки,Усы, кровавы языки,Рога и пальцы костяные,Все указуют на нее,И все кричат: мое, мое!Мое! — сказал Евгений грозно,И шайка вся сокрылась вдруг;Осталася во тьме морознойМладая дева с ним сам-друг…

Читая эти строки, я вдруг увидел, как молодой человек в общественном транспорте обнимает свою подружку. Она с восхищением смотрит на него. И вся шайка (пассажиры) исчезают. Это очень красивая сцена. Не осуждайте их! Не мешайте им! Лучше украдкой полюбуйтесь ими и поучитесь у них так относиться к своим мужьям и женам, когда остаетесь наедине. Но вернемся к сну Татьяны.

Онегин тихо увлекаетТатьяну в угол и слагаетЕе на шаткую скамьюИ клонит голову своюК ней на плечо; вдруг Ольга входит

(тут вмешалось «СВЕРХ-Я». — М.Л.),

За нею Ленский; свет блеснул;Онегин руку замахнул,И дико он очами бродит,И незваных гостей бранит

(фрустрационное поведение. — М.Л.);

Татьяна чуть жива лежит.

«ОНО» и «СВЕРХ-Я» продолжают скандалить. В жизни, особенно нашей, когда мораль претерпела существенные изменения, хотя бы во сне побеждает «ОНО». Но тут XIX век.

Спор громче, громче; вдруг ЕвгенийХватает длинный нож и вмиг

(символ фаллоса. — М.Л.),

Повержен Ленский; страшно тениСгустились; нестерпимый крикРаздался… хижина шатнулась…И Таня в ужасе проснулась…

«СВЕРХ-Я» даже во сне не дало довести дело до конца. Но Татьяна не очень закомплексована. У сильно невротизированных личностей и ханжей символика более сложная, и вытянуть из сновидений реальность достаточно трудно. З.Фрейд создал символику сновидений и расшифровывал истинный сигнал. Фрейд считал, что в норме неизрасходованная энергия «ОНО» направляется на творческую деятельность (сублимация) или представляется в виде механизмов психологической защиты и симптомов невроза. Психоанализ позволяет продуктивным образом разрядить энергию «ОНО» и избавить человека от невроза.

Ханжи совершенно несправедливо обвиняли Фрейда в пан-сексуализме, так как он в термины «сексуальное», «либидо» вкладывал совсем другое содержание. Он просто призывал правильно удовлетворять прямой сексуальный инстинкт, указывая, что его можно очень долго подавлять и сублимировать, но кое-что необходимо использовать по прямому назначению.

Три основных инстинкта — пищевой, оборонительный и сексуальный — Фрейд разделил на два: эрос — инстинкт любви, ведущий к соединению, и танатос — инстинкт смерти, ведущий к разобщению, разрушению.

Пищевой инстинкт он распределил между эросом и танатосом. Когда мы поглощаем пищу, можно наблюдать действие эроса, диссимиляция — проявление тана-тоса. Дружеские отношения — проявления эроса, враждебные — танатоса.

3. Фрейд описал четыре фазы развития сексуальности: орального каннибализма, анального садизма, фаллическая и зрелой сексуальности.

I фаза — орального каннибализма — связана с сосательным рефлексом и имеет огромное биологическое значение, ибо способствует выживанию. Если она затягивается, то в дальнейшем может проявиться грубой оральной сексуальной патологией. В более мягкой форме сохраняется в виде чрезмерного влечения к еде, выпивке, курению, болтовне с чрезмерной артикуляцией. Одна из моих пациенток, женщина 35 лет с выраженной депрессивной симптоматикой, рассказала, что до 28 лет у нее не возникало проблем, ибо по вечерам она часами «висела» на телефоне, болтая с подругами. Когда те обзавелись семьями, она стала страдать от одиночества. Трагедия ее заключалась в том, что влечения к мужчинам она не испытывала. В норме рот остается одной из эрогенных зон, и у зрелых личностей сексуальное сближение начинается с разговоров и поцелуев.