Попутно продолжала внедряться в сознание первоначальная версия: Михоэлс действительно жертва несчастного случая, великий артист, великий режиссер и, главное, великий патриот. Имя его было присвоено Еврейскому театру, в честь погибшего устроили несколько грандиозных торжественных вечеров.
Наиболее внушительные прошли в его театре – аршинными буквами о них извещали расклеенные по всему городу афиши. Понять во всей масштабности ту роль, которую тем вечером предстояло сыграть, можно, лишь сопоставив даты, поскольку как раз в это время произошли события, судьбоносно повлиявшие на ход мировой истории. К сюжетам, о которых мы ведем разговор, они имеют самое непосредственное отношение.
14 мая 1948 года было официально провозглашено государство Израиль. Ставка на его руководителей как на силу, противостоящую английским интересам, желание вытеснить Британию из региона и овладеть определенными позициями на Ближнем Востоке – все это казалось тогда в Москве отнюдь не прожектерством. Затевать, пусть даже без барабанного боя, всеохватную антисемитскую кампанию было решительно не с руки. Поэтому команды развернуть наступление не было. Но не было и отбоя.
Немедленное признание Советским Союзом государства Израиль сопровождалось поставкой оружия для отражения атаки арабских государств, выступивших против возрожденного государства. Впрочем, по сведениям, рассекреченным лишь недавно, поставка оружия еврейской армии и обучение ее будущих воинов велись еще и до формального провозглашения Израиля[16].
Сталин избрал местом, откуда отправлялись транспортные самолеты, груженные танками, оружием, боеприпасами, вассальную Чехословакию. Там же, по крайней мере в четырех строго охраняемых и строго засекреченных пунктах, советские инструкторы готовили для Израиля пехотинцев, танкистов, десантников, электромехаников. С опозданием более чем на сорок лет подтвердились циркулировавшие тогда слухи о том, что в условиях тщательной конспирации отправлялись на помощь Израилю для борьбы «с британским империализмом и арабской реакцией» инструкторы, специалисты, офицеры советской армии. Разумеется, евреи.
Поток писем, адесованных и в ЕАК, и в ЦК, от специалистов, солдат, офицеров еврейского происхождения с просьбой отправить их на войну с агрессором в Израиль, не прекращался многие месяцы. Всего уехали на ту войну около 8 тысяч кадровых советских военных еврейского происхождения[17]. По воспоминаниям очевидцев, Ицик Фефер с восторгом рассказывал об этом в июне 1948 года, в присутствии Л. Квитко писателям-евреям Гроссману, Юзовскому, Ямпольскому и другим, в писательском доме на берегу Балтийского моря (Дубулты, Латвия)[18]. Нет ничего странного в кажущейся противоречивости сталинских действий. Он никогда не признавал ни принципы, ни мораль, ни кодекс чести, поступая с железной прагматичностью, для которой нет ничего святого.
Именно на волне этой кратковременной и ничем не оправданной эйфории и прошли подряд два вечера памяти Михоэлса. Я был на обоих. Первый состоялся 24 мая 1948 года – всего через десять дней после официального рождения Израиля. Едва сдерживая слезы, выступали крупнейшие деятели не только еврейской, но и русской культуры: тенор Большого театра Иван Козловский, генерал-лейтенант, писатель, граф Алексей Игнатьев, руководитель Центрального театра кукол Сергей Образцов, создатель и руководитель Камерного театра Александр Таиров. Все они в один голос говорили о Михоэлсе как о преданном и страстном советском патриоте. Такова была данная сверху установка, и этого камертона все держались. Зачитали письмо несравненного Михаила Тарханова: «Сердце мое полно глубокой скорби». Свою поэму о Михоэлсе читал Перец Маркиш, стихи – Ицик Фефер, Лев Квитко и другие. Все те, на кого уже лежали в лубянских сейфах досье, распухшие от лживых доносов и выбитых показаний.
Выделялось, естественно, выступление Ильи Эренбурга – писателя, который исключительно чутко реагировал на любые повороты и даже изгибы сталинской и послесталинской политики: власти множество раз использовали его слово, чтобы «довести до сведения» своих сограждан и «мировой общественности» важные для верхов позиции. Вот и на этот раз Эренбург сказал: «Сейчас, когда мы вспоминаем творчество большого советского трагика Соломона Михоэлса, где-то далеко рвутся бомбы и снаряды: то евреи молодого государства защищают свои города и села от английских наемников. Справедливость еще раз столкнулась с жадностью. Кровь людей льется из-за нефти. Я никогда не разделял идей сионизма, но сейчас речь не об идеях, а о живых людях. ‹…›