А вот отзыв доктора исторических наук Валентины Твардовской, дочери главного редактора журнала «Новый мир» – Александра Твардовского, который открыл миру писателя Солженицына. Отмечая массу исторических ошибок, передержек, умолчаний, всю антиисторическую тенденциозность, содержащуюся в первом томе книги «Двести лет вместе», она приходит к такому выводу: «Все это, как и многое другое, что не вместилось в газетную заметку, не позволяет признать (эту книгу. – А. В.) научным или художественным исследованием» (Общая газета. 2002. № 14).
Оба эти высказывания всамделишных ученых, видных специалистов-историков – прямой ответ на поспешное утверждение, содержавшееся в вопросе Виктора Лошака: «…за многие десятилетия писательского труда это ваша первая научная, историческая работа» – и на благосклонный ответ писателя: «Меня, собственно говоря, и в «Красном колесе» на научность потянуло…» (Московские новости. 2001. № 25. С. 8).
«Какую же надо иметь сговорчивую совесть, чтобы связать первую волну эмиграции евреев из России (одна из самых поразительных солженицынских фальсификаций! – А. В.) не с погромами и беспросветной «чертой оседлости», а с реформами винно-водочной торговли, ущемившей интересы еврейских шинкарей», – пишет историк Григорий Зеленин в статье «Лесков против Солженицына» (опубликована сначала в газете «Новое русское слово» – 2001. 7 декабря, затем в «Общей газете» – 2002. № 6). Ссылка на совесть, особенно в данном случае, вполне уместна: ведь автор «Левши», «Очарованного странника», «Леди Макбет Мценского уезда» был еще и автором «Жидовской кувырколлегии», но в начале восьмидесятых годов позапрошлого века, после кровавых еврейских погромов на юге, ужаснулся своей причастности к бесчесловечным и лживым суждениям, приведшим к такому финалу, пересмотрел свои взгляды, повернулся на сто восемьдесят градусов и создал большой очерк «Еврей в России. Несколько замечаний по еврейскому вопросу» – очерк, где он предстал живым свидетелем трагедии и ее объективным аналитиком. Но, естественно, тот классик этому классику не указ. Правда, и в «водочном» сюжете Солженицын вовсе не первооткрыватель. Про то, что евреи спаивают русский народ, были написаны тысячи и тысячи строк, эта свежая идея была в художественной форме проиллюстрирована Василием Беловым в романе «Все впереди»: если кто помнит, герой романа, еврей Бриш, занимался столь паскудным делом, повинуясь приказам своего хозяина по имени Дьявол.
Задача, которую поставил перед собой Солженицын, весьма проста, и он ее не скрывает: доказать, что евреям в России при царях жилось не так уж плохо и что если и случались нежелательные для них эксцессы (погромы он все-таки в принципе не одобряет), то лишь по их же вине. Воистину поразительно: его взгляды и категорические утверждения по этому вопросу находятся в полном противоречии с тем, что О ТОМ ЖЕ писали Александр Герцен («Былое и думы»), Лев Толстой («Не могу молчать»), Салтыков-Щедрин («Июльское веяние»), Лесков, Чехов, Горький, Леонид Андреев, не говоря уже о страстном, неистовом, непримиримом к любому мракобесию, к погромному антисемитизму в особенности, – Владимире Короленко («Бытовое явление» и «Дом № 13»)!..
Современники и наблюдатели тех событий, писатели, которые были и остаются совестью России, все до одного неправы, и только Солженицыну дано теперь, посрамив ни в чем не разобравшихся классиков, познать и поведать полную истину!..
Оказывается, и черта оседлости – бедствие для целого народа и позор для страны – не так уж страшна: ведь евреи, по Солженицыну, непроизводительный народ (с. 52, 59), они не хотели заниматься сельскохозяйственным трудом, а только ростовщичеством и спаиванием русских. И процентная норма для приема в гимназии и университеты тоже благо – таким путем русская молодежь защищалась от нашествия рвавшихся к образованию «энергичных и ловких евреев» (дословная цитата: «Процентная норма, несомненно, была обоснована ограждением интересов и русских, и национальных меньшинств» – с. 273). Он даже готов подтвердить свою мысль ссылкой на ненавистную ему современную Америку, где в рамках affirmative action тоже устанавливаются квоты для национальных меньшинств. Но забывает уточнить лишь одну небольшую деталь: император Александр Третий установил, что евреев в университетах должно быть НЕ БОЛЕЕ трех процентов от общего числа обучающихся студентов, а в США нацменьшинств должно быть НЕ МЕНЕЕ трех процентов.