Видимо, в какой-то степени его навели на эту мысль (или, по крайней мере, укрепили в ней, если она у него уже была) два очень активных и очень известных в еврейских кругах Запада беженца из Польши, поспешно арестованные Лубянскими службами в Восточной Польше и Литве после их оккупации Советами, – Генрих Эрлих и Виктор Альтер, которые выступили с предложением создать Всемирный Еврейский Антигитлеровский комитет для отпора нацизму. На всемирный Сталин не согласился: создание на советской территории любой организации, не находящейся под монопольным контролем Кремля, его не устраивала.
Эрлиха и Альтера сначала освободили и даже окружили фарисейским вниманием, а затем, после омерзительного шантажа и обмана, которым они подверглись, тайно казнили (точнее, казнили только Альтера, а Эрлих в тюрьме покончил с собой): после нескольких месяцев колебаний, у Сталина появились другие планы.
Была начата и, какое-то время не без успеха, проводилась шумная кампания по запудриванию мозгов мирового еврейства. 24 августа 1941 года в Москве, в так называемом Центральном парке культуры и отдыха, был проведен «митинг представителей еврейского народа», который транслировался по радио[1]. Среди выступавших и подписавших обращение «К братьям-евреям во всем мире» оказались даже те, чьи имена были широко известны не только в стране, но и за ее пределами, но которые, однако, вовсе и не были евреями (физик Петр Капица) или таковыми себя не считали (сын еврея – кинорежиссер Сергей Эйзенштейн). Организаторов митинга подвело «еврейское звучание» их фамилий, а отказаться от приглашения, за которым стоял сам Сталин, они не посмели. Но и без них список митингующих был бы вполне представительным. Обращение подписали режиссер и актер Соломон Михоэлс («Еврейская мать! – взывал он в своем выступлении. – Если у тебя даже единственный сын, благослови его и отправь в бой против коричневой чумы!»), писатели Илья Эренбург, Самуил Маршак, Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Самуил Галкин, Алексей Каплер, художник Александр Тышлер, архитектор Борис Иофан, кинорежиссер Фридрих Эрмлер, музыканты – победители международных конкурсов Давид Ойстрах, Яков Флиер, Эмиль Гилельс, Яков Зак и еще многие другие деятели культуры, которых, конечно, знали, хотя бы по именам, те, кто был истинным, не названным вслух, адресатом воззвания: влиятельные американские евреи, чья позиция имела реальный вес в политических и финансовых кругах.
Несколько месяцев ушло не столько на бюрократическое согласование, сколько на принятие Сталиным вынужденного решения, которое вряд ли было ему по душе: лишь весной 1942 года состоялось наконец формальное образование Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК) под руководством Соломона Михоэлса, целью которого была мобилизация «еврейского народа» (оказалось, что такой народ все-таки существует) для отпора фашизму. Пропагандистский фасад этой организации, за которым ничего другого и не скрывалось, ни для кого не был секретом, и однако же впервые за долгие годы появился какой-то общественный центр, построенный по национальному признаку и, независимо от того, декларировалось это или нет, неизбежно призванный защищать еврейские интересы[2].
Видимо, именно этого как раз и боялся Сталин, так долго не решаясь его создавать. Но тактическая задача, стоявшая перед Сталиным, несомненно, перевешивала стратегическую: сначала надо было выжить в войне, а потом уже «разобраться» с евреями.
Видимо, теми же соображениями руководствовался Сталин и в ноябре 1941 года, вызвав опального Литвинова из эвакуации и срочно назначив его послом в США. Этот потенциальный союзник (тогда еще США формально и не вступили в войну) был для Сталина настолько важен, что он не мог позволить себе роскоши поддаваться эмоциям или следовать желаниям Молотова, который, как мы помним, всегда считал Литвинова «большой сволочью» и сожалел о том, что тот «случайно остался в живых»[3]. Литвинов пользовался большим авторитетом в Соединенных Штатах, Рузвельт полностью ему доверял, и это определило сталинский выбор. В Лондоне по-прежнему оставался на посольском посту Майский, и было бы чистым безумием в создавшихся условиях его оттуда отзывать: близкие контакты Майского с Черчиллем, Иденом и другими ведущими государственными деятелями и политиками Великобритании были Сталину хорошо известны.