При этомъ старуха, лукаво улыбаясь, поживала мнѣ головой.
— Что жь. Бирка отдалъ вамъ котелокъ этотъ? спросилъ я.
— А какъ же? Только я сказала, что котелокъ Нестеровна заложила за пять копѣекъ, жилъ и говоритъ: „Да, бишь за пять копѣекъ“… А сама того — вся дрожу; хочется мнѣ жида отдѣлать, да нельзя: пожалуй, и котелокъ не отдастъ… Отдала я деньги, жидъ мнѣ подаетъ котелокъ, да и говоритъ: „вотъ вашъ котелокъ… Нарочно у себя и оставилъ, Дарья Петровна, чтобъ не пропалъ вашъ котелокъ“… Я взяла котелокъ, да и давай: „Ахъ, ты жидъ проклятый!… Жидовская харя!.. Хотѣлъ слизнуть котелокъ, да еще и прикидывается!.. Ишь благодѣтель!..“ Да я много тутъ наговорила: и поганая твоя образина!.. и Бога ты распялъ, свиное твое ухо!..
— Отчего же такъ воруетъ эта Нестеровна? спросилъ я.
— Кто ее знаетъ!..
— Отъ бѣдности, можетъ быть?
— Какое отъ бѣдности!.. при мужѣ она хорошо жила; умеръ у нея мужъ, сперва плакала, мѣсяца два плакала; а такъ какъ запила, какъ запила!.. Теперь, если есть у ней грошъ какой, или стянетъ что — сейчасъ въ кабакъ!..
— Дѣло плохое.
— Да ужь такъ плохо, такъ плохо, что и сказать нельзя.
— Да вы бы что-нибудь съ ней сдѣлали: можетъ бытъ, она бы и опомнилась.
— Да ужь мы чего, чего съ ней не дѣлали!.. И колотили-то ее, какъ собаку, до полусмерти, и въ тигулевку-то сажали — ничего не беретъ!.. Общество послало-было ее въ Астрахань… сказали, что такъ есть такой усмирительный домъ, гдѣ народъ усмиряютъ, да соврали: по другимъ городамъ есть такіе усмирительные дома, а въ Астрахани такого усмирительнаго дома лѣтъ, такъ ее назадъ и прислали.
— Только и есть одна эта Нестеровна воровка? спросилъ я болтливую старуху.
— Какое одна!.. Поди, чай, много и воровъ и воровокъ, да только тѣ не оказываются; а Нестеровна знамая воровка!
— Про другихъ же воровъ ты, бабушка, не слыхала; можетъ, на кого слава дурная пала?
— Куды услыхать?!.. что блудъ творишь, что воруешь — въ колокола не благовѣстишь, а все скрываешься!.. Да что скрывать: правда на міру, что масло на водѣ — поверхъ всплываетъ.
Съ базару я пошелъ опять по городу; улицы рѣшительно всѣ прямыя, хоть городъ очень недавно сталъ перестроиваться по плану; изрѣдка попадаются дома или выступившіе на улицу, или спрятавшіеся за другіе дома; улицы, дворы всѣ чисты — относительно растительности; во всемъ городѣ вы не увидите ни былинки: таково свойство солончаковъ.
— Для чего сѣно накидано на улицѣ? спросилъ я попавшагося мнѣ на встрѣчу солдата, указывая на разостланное на улицѣ сѣно.
— Грязь бываетъ… вода стоитъ послѣ полой воды… Такъ и застилаютъ сѣномъ.
— Лучше бы камнемъ?
— Какъ камнемъ не лучше!.. Да камню-то кругомъ Краснаго Яру, можетъ, на тысячу верстъ не увидишь, сколько хочешь ищи!..
И послѣ такого удобренія все-таки въ городѣ не увидите ни былинки, а потому всѣ дворы чисты; улицы тоже были бы чисты, когда бъ всякій, что кому не нужно — не выбрасывалъ бы на улицу.
Сколько я ни ходилъ, всѣ дома выстроены изъ барочнаго лѣса; какъ я послѣ узналъ, небольшіе дома покупаютъ въ Астрахани совсѣмъ готовые съ крышей, поломъ, перегородками и даже съ рамами; въ Астрахань же они привозятся, тоже готовые, съ верху, т.-е. изъ губерній, лежащихъ выше Саратова. Для постройки же домовъ по своему вкусу, покупаютъ бѣляну, большую барку, которую пригоняютъ сюда, здѣсь ее разбираютъ и изъ полученнаго матеріала строютъ.
Рѣдко вамъ попадется домикъ изъ сыраго кирпича: развѣ лѣтняя кухня, необходимая принадлежность здѣсь при каждомъ домѣ, или въ Солдатской школѣ изба, сбитая отставнымъ солдатомъ.
Дома всѣ кажутся двухъэтажными: почти во всякомъ домѣ есть чердакъ съ комнатой и балкономъ; въ комнатахъ этихъ живутъ только лѣтомъ, зимою жить въ нихъ нельзя: въ нихъ печей нѣтъ. Къ домахъ прежней постройки оконъ на улицу очень мало; случается даже одно окно, да и то выглядываетъ не прямо на улицу, а на какой-то выступъ на улицѣ. Большая часть оконъ и рѣшительно всѣ балконы, за исключеніемъ двухъ, трехъ домовъ новыхъ, выходятъ во дворъ; говорятъ, эту постройку переняли краснояры отъ татаръ, что очень вѣроятно. Во многихъ домахъ печи изразцовыя, съ изразцовыми столбиками; на изразцахъ разныя изображенія съ надписями: изображенъ молодой человѣкъ въ русскокъ платьѣ, сидящій на бочкѣ; подъ изображеніемъ подпись: Храню сіе опасно. Подъ изображеніемъ женщины въ сарафанѣ, которая держитъ въ рукахъ цвѣтомъ; всегда мнѣ любъ, и т. под. Хоть рѣдко, но и теперь попадаются плоскія татарскія крыши; а прежде, говорятъ, ихъ было гораздо больше; но теперешнія, обыкновенныя крыши дѣлаются здѣсь не обыкновеннымъ образомъ: сперва сдѣлаютъ татарскую и на потолокъ накладутъ земли; а потомъ, чтобы прикинуться европейцемъ, ставятъ европейскую крышу; во эта европейская крыша — оптическій обманъ, довольно наивно устроенный; сквозь эту крышу вы можете видѣть звѣзды небесныя, которыя обыкновенная крыша какъ бы заслонила. Если дождевая вода кому польется въ домъ, то не крышу кровельную исправляютъ, а подсыпаютъ земли на татарскую. Я не говорю про старыя крыши; словъ: старая крыша, старый домъ въ красноярскомъ лексиконѣ не существуетъ; я пишу эти строки въ домѣ, который достался по закладной прадѣду моего хозяина назадъ тому болѣе 100 лѣтъ; когда онъ построенъ — неизвѣстно, но и теперь онъ такъ крѣпокъ, что его топоромъ не урубишь, какъ говорятъ плотники. Можетъ быть, отчасти и поэтому въ городѣ нѣтъ почти ни одной избушки, повадившейся на бокъ, какія зачастую попадаются въ нашихъ верховыхъ городахъ. Такихъ развалинъ едва-ли наберете во всемъ Красномъ Яру съ десятокъ. Всѣ дома довольно опрятны, чисты; часто ворота украшены рѣшетками; иногда даже переклалина украшена рѣзными узорами, очень похожими на узоры, вышиваемые на деревенскихъ утиральникахъ или полотенцахъ. Кстати должно замѣтить, что краснояры украшаютъ рѣзьбой и такія вещи, безъ которыхъ онѣ не только могъ бы обойдтись, но гдѣ рѣзьба служитъ только помѣхою: прошу, напримѣръ, посидѣть на скамьѣ, украшенной узоромъ въ четверть вершка глубиной.