— Можно, можно…
— Вода прибываетъ…
— Еще сверху воды не было…
— А*** двѣ барки изъ *** пригналъ, а будь изготовлены еще двѣ и тѣ бы пригналъ.
— Честь и слава вамъ А***, говорили по ту сторону рѣшотки.
— Вы первый показали примѣръ многимъ…
— И кажется удачно?…
— Да, довольно удачно, отвѣчалъ А***.
— Какъ довольно удачно — сверхъ всякихъ ожиданій удачно.
Толки эти были о двухъ баржахъ, которыя А*** осенью пригналъ по Дону вверхъ до ***, кажется, не доходя до Воронежа нѣсколько десятковъ верстъ, загрузилъ ихъ, а весной по полой водѣ привелъ въ Калачъ.
Я долженъ здѣсь немного объяснить, почему я не обозначаю названія мѣста, гдѣ нагружались баржи, ни имени предпріимчиваго торговца, рѣшившагося нагружать баржи для парохода, кажется, верстахъ въ 60 отъ Воронежа. Не называю собственными именами купца и мѣсто потому, что не можно навѣрно, а моей записной книжкѣ, по независящимъ отъ меня обстоятельствамъ, у меня подъ рукой нѣтъ; но мнѣ кажется, что этотъ фактъ заслуживаетъ быть извѣстнымъ.
Ко мнѣ подсѣлъ козакъ въ зеленой шубѣ.
— Вы куда, землячекъ, куда слѣдуете? спросилъ онъ меня, снимая съ одного плеча свою шубу.
— До Астрахани, а вы худа? въ свою очередь спросилъ я, желая избѣжать дальнѣйшихъ разспросовъ.
— Мы тоже до Астрахани.
— Только до Астрахани?
— Нѣтъ, можетъ, и дальше поѣдемъ, не знаю: мы ѣдемъ за рыбой за чистяковой, больше за воблой; удастся купить въ Астрахани, купимъ въ Астрахани; не удастся — поѣдемъ по промысламъ. Да все-таки надо поѣздить по промысламъ: надо вѣрную цѣну узнать; на мѣстѣ все вѣрнѣй узнаешь, да еще прибавить надо, что побываешь не на одномъ промыслѣ.
Я долженъ здѣсь нѣсколько пояснить, что называютъ: водами, промыслами, и проч. По рѣкамъ и терикамъ, какъ здѣсь называютъ большіе и малые рукава Волги, по самой Волгѣ, вдоль берега на нѣсколько верстъ (иногда болѣе 15), снижаютъ, т. е. откупаютъ воду, гдѣ, кромѣ съемщика никто не можетъ ловить рыбу; противоположный берегъ снимается и другимъ лицомъ. Но они, противобережные съемщики, не дѣлятъ Волги или рѣки, а закинувъ невода на своемъ берегу, вытягиваютъ на противоположный. Съ небольшимъ годъ тому назадъ, воды откупались и въ морѣ, иногда однимъ и тѣмъ же лицомъ верстъ на сто вдоль берега и въ ширину до трехъ-саженной глубины. Далѣе воды были вольныя, т.-е. всякій могъ ловить безпошлинно. Теперь же воды въ морѣ на откупъ не отдаются, а всякій, заплатя за промысловый билетъ 30 руб., можетъ отправиться на промыселъ въ море.
Промыслами или ватагами называются заведенія, куда привозятъ пойманную рыбу, гдѣ ее солятъ, сушатъ и гдѣ живутъ рабочіе и прикащики съемщиковъ. Разумѣется, гдѣ лучше уловъ, тамъ и строеніе бываетъ лучше, иногда бываютъ при нихъ и сады.
Красной рыбой называется: осетръ, бѣлуга, севрюга, стерлядь, а чистяковой — вобла, сельдь-бѣшенка, которыя нѣсколько лѣтъ тому назадъ топились на жиръ, теперь же воблу сушатъ и коптятъ, а бѣшенку солятъ, а одна только тарань ждетъ на жиръ. Чистяковой рыбой называются тоже: судакъ, лещь, окунь, сазанъ, линь, бёрщъ, жирикъ и другая мелкая.
Я надѣюсь писать объ здѣшней рыбной ловлѣ, а потому теперь говорю объ этомъ коротко и опять обращаюсь жъ своему разсказу.
— Вы гдѣ служите? спросилъ я козака-донца-зеленую-шубу.
— Я теперь въ отставкѣ, отвѣчалъ тотъ:- у меня теперь сынъ служитъ, а я служилъ въ Польшѣ подъ конецъ старшимъ урядникомъ.
— Такъ вы за воблой ѣдете? спросилъ я его, когда онъ мнѣ разсказалъ о своей службѣ.
— Да, за воблой.
— Вѣдь ваша тарань, донская, лучше волжской воблы?
— Какъ можно?!.. Наша тарань донская, да теперь взять волжскую воблу… на воблу и смотрѣть не станешь!
— Для чего же вы везете на Донъ воблу волжскую, когда ваша тарань гораздо лучше воблы?
— Да я не слышно было, чтобъ кто нибудь изъ донскихъ ѣздилъ на Волгу за рыбой, а вотъ Богъ привелъ! отвѣчалъ онъ.
— Отчего же это сталось?
— Тарань перевелась.
— Давно?
— Нѣтъ, не давно — лѣтъ какихъ шесть; все меньше, да меньше, а теперь, почитай, и совсѣмъ не стало этой тарани.
— Воля Божья!..
— А до этого времени ваша донская тарань далеко проходила, сказалъ я.
— Какъ же далеко!.. Въ прежнія времена отъ насъ тарань шла вверхъ — выше Воронежа проходила, и по Украйнѣ!.. На Украйнѣ хохолъ безъ тарани жить не можетъ!.. Наша тарань до Кіева доходила.
— Какъ же они теперь?
— Теперь этой воблой пробавляются.
— А почемъ теперь вобла?
— Говорятъ, по два рубля.
— За сколько?
— Вобла тысячами продается; такъ за тысячу воблы и просятъ два рубля. Эта цѣна послѣ подтвердилась и до конца держалась, ни мало, кажется, не мѣняясь.