Маркиз не прерывая внимательно слушал, и Бранскомб, выдержав паузу с мастерством, которое сделало бы честь драматическому актеру, произнес:
- А затем она исчезла!
- Исчезла?
- Исчезла в ночь перед свадьбой! Но все ее вещи остались в комнате, и я решил, да и до сих пор так думаю, что это была нечестная игра. Ее, очевидно, убили!
- Но вы не смогли это доказать?
- Как мы могли это доказать, раз ее тело так и не было найдено? - резко спросил граф.
- И это значит, - медленно произнес маркиз, - что вы не можете воспользоваться теми деньгами, которые оставил ей ваш дед.
- Именно так. В конце концов суд сообщил мне, что я не могу рассчитывать на них, пока не пройдет двадцать пять лет. Я уверен, что тогда суд наконец признает ее мертвой и эти деньги вернутся ко мне.
- Сколько же вам осталось ждать?
- Еще пять лет или около того.
Губы маркиза плотно сжались, и Уоллингхем, будь он в эту минуту в гостиной, подумал бы, что лицо его друга искажено жестокой усмешкой.
- Бранскомб, я понимаю ваши затруднения, - заговорил Олчестер, - но и вы должны понять, что в свете этих печальных обстоятельств я не могу дать согласия на ваш брак с моей подопечной.
- Вы можете отказать мне? - Голос Бранскомба дрожал от возмущения.
- Боюсь, что так. Если только вы не соберете достаточно денег, чтобы дать моей подопечной необходимую независимость.
Маркиз слегка усмехнулся:
- Не так уж трудно будет достать любую сумму в ожидании такого наследства.
Бранскомб прохаживался перед камином, прихлебывая шампанское из вновь наполненного бокала.
Олчестер молча ждал. Наконец Бранскомб сказал:
- Удовлетворит ли вас, если ваша подопечная будет иметь пятьсот фунтов в год?
- Может, остановимся на семистах пятидесяти? - предложил маркиз. После того как наши лошади выиграли дерби в мертвом гите, мы должны бы прийти к дружескому соглашению, когда ставки неизмеримо ниже!
Бранскомб на минуту задумался, затем ответил:
- Хорошо, но вы, Олчестер, вынудили меня заключить сделку менее выгодную, чем я ожидал.
- Я думал не о вас, а о моей подопечной. Полагаю, вы хотели бы ее увидеть?
- Конечно. И мне хотелось бы не откладывать свадьбу надолго. Я уверен, что это весьма обрадует королеву, и, кроме того, у меня есть свои причины не слишком медлить с этим.
Маркиз подумал, что эти причины чисто финансового свойства, но не произнес это вслух, а позвонил в колокольчик и, когда появился лакей, сказал:
- Попросите мою подопечную спуститься в гостиную.
- Хорошо, милорд.
Когда дверь за слугой закрылась, Бранскомб сказал:
- Думаю, будет лучше, если я сразу введу Мирабел в лондонское общество как мою супругу, чем если она сначала начнет выезжать, а потом будет объявлено о нашей помолвке.
Маркиз подумал, что Бранскомб нуждается в средствах куда больше, чем стремится показать, и хотя особенно медлить не входило в его собственные планы, сделал вид, что вовсе не собирается сразу идти на уступки.
- Вам не кажется, - спросил он графа, - что ваши родственники очень удивятся, если вы не познакомите их с вашей будущей женой до свадьбы? Да и мои родственники, вероятно, захотят встретиться с вами.
- Не вижу смысла в этих скучных семейных сборищах, - резко возразил Бранскомб. - Нам обоим будет намного удобней, если венчание состоится в вашей домашней часовне. А потом мы поставим светское общество перед свершившимся фактом.
- Что мне во всем этом действительно не нравится, так это свадьба, ответил маркиз. - Поэтому меня ваш вариант устраивает. Но, с другой стороны, сперва я должен обсудить это с моей подопечной наедине.
При этом маркиз подумал, что, если Бранскомб будет спешить со свадьбой, а Кистна окажется не подготовленной к этому, она может вообще отказаться участвовать в этой затее и погубить весь замысел.
Бранскомб не успел ответить, двери отворились, и в гостиную вошла Кистна.
Выглядела она прелестно, но маркиз видел, как девушка испугана.
На ней было зеленое платье, искусно сшитое по последней моде и безумно дорогое. Ее волосы уложили в затейливую прическу, а в вырезе платья был прикреплен крошечный букетик живых подснежников. Девушка казалась истинным воплощением весны.
Кистна направилась к ним. Двигалась она легко и безупречно, остановилась именно в том месте, где следовало, и присела в реверансе. Понимая, как она испугана, маркиз взял ее за руку и почувствовал, что ее пальцы трепещут словно крылья пойманной птицы. Маркиз легким пожатием постарался немного ободрить девушку.
- Моя дорогая, я хочу представить вам графа Бранскомба, который просил моего разрешения поухаживать за вами. Я, со своей стороны, могу рекомендовать его как наиболее подходящего для вас мужа.
При этом маркиз с трудом удержался, чтобы голосом не выдать свое злорадство.
Граф учтиво поклонился. Несомненно, в прекрасно сшитом костюме, с искусно завязанным галстуком и в безукоризненно начищенных ботинках он выглядел весьма привлекательно.
- Ваш опекун, мисс Честер, - обратился Бранскомб к Кистне, - дал согласие на наш брак, и потому я имею честь просить вас стать моей женой.
Он протянул руку, и маркиз, чувствуя, что Кистна не в состоянии ответить ему или хотя бы пошевелиться, передал руку девушки, которую держал в своей руке, Бранскомбу, и тот поднес ее к губам.
- Я уверен, - сказал граф, - что нам будет очень хорошо вдвоем.
Кистна по-прежнему не могла вымолвить ни слова, и маркиз поспешил прервать неловкую паузу:
- Полагаю, мы должны выпить по бокалу шампанского. Я пью за ваше здоровье.
Он подошел к столу и, наполнив шампанским бокалы для себя и для Кистны, вернулся туда, где Кистна по-прежнему стояла неподвижно, а Бранскомб разглагольствовал, становясь с каждым словом все более самодовольным:
- Ваш опекун, несомненно, подтвердит, что его величество весьма ценит мои советы и королева интересуется моим мнением обо всем, что она делает. Это очень большая ответственность, и я от всей души надеюсь, что моя жена разделит ее со мной, так же как и обязанности, возложенные на меня в Хампшире, где Бранскомбы уже много веков играют ведущую роль в управлении графством.
Маркиз вложил бокал с шампанским в руку Кистны и поднял свой:
- Позвольте мне выпить за вас обоих! Желаю вам многих лет счастья!
- Благодарю вас, - ответил Бранскомб.
Он допил свой бокал. Кистна сделала лишь крохотный глоток.
Она была так бледна, что показалась маркизу подснежником, вроде тех, что украшали вырез ее платья. Но он испугался, что Кистна вот-вот потеряет сознание.
- Почему бы вам не пригласить сюда мистера Уоллингхема? - предложил он. - Уверен, он будет рад услышать эту прекрасную новость!
- Я.., с удовольствием.., сделаю это, - ответила Кистна слегка изменившимся голосом.
Она поставила свой бокал на ближайший столик и поспешила к выходу из гостиной.
- Она еще очень молода и потому застенчива, - объяснил маркиз, словно пытаясь извиниться за ее молчание.
Бранскомб улыбнулся:
- Это именно те качества, которые я хотел бы видеть в моей будущей жене.
Тон, каким это было сказано, почему т вызвал у Олчестера желание ударить графа.
Он позвонил, чтобы принесли еще шампанского, надеясь, что Кистна не вернется в гостиную, а Бранскомб не сочтет подобную застенчивость подозрительной.
Кистна, действительно, не вернулась вместе с Уоллингхемом, который пришел выпить за здоровье Бранскомба и наговорил ему комплиментов, столь откровенно неискренних, что они заставили маркиза нахмуриться.
Бранскомб, впрочем, был настолько преисполнен сознанием значимости своей персоны, что к тому моменту, как он наконец уехал, у маркиза не осталось никаких сомнений: Бранскомб и мысли не допускал, что его предложение могут отклонить. Не сомневался он и в том, что будущая невеста и ее опекун должны прийти в восторг от перспективы столь выгодного союза.
- Черт его побери! - сказал маркиз Уоллингхему, когда они вернулись в гостиную. - Каждый раз, как я с ним встречаюсь, он мне нравится все меньше. Все, что я могу сказать, так это то, что, если король в состоянии терпеть Бранскомба, он, конечно, не согласится принять билль о реформах.