Я увидел спешащего к нам отца Алексея; шум утих, он и появился. Конечно, правильный поп любой власти полезен, только не хочу я сейчас с ним общаться, пусть Степан разбирается.
Я брёл в участок, и думал, что же теперь делать? Жить, как при Пасюкове в моём Посёлке никто не будет — это не обсуждается. Естественный отбор для тварей, а мы — люди. Только и Терентьевский вариант остался в прошлом: то, что разбилось вдребезги, не склеишь. Можно постараться, но стоит ли оно усилий? Степан будет доказывать, что мы ничего лучше придумать не сможем. Он сам строил ту жизнь, так пусть берёт из неё хорошее, и начинает из этого хорошего лепить что-то новое. А всякой дряни место в прошлом. Барачники, например: что мне с ними делать? Одно я знаю точно — никаких больше граждан и неграждан. Все — люди! Ещё не знаю, как я это сделаю. Может, расселю пасюков по Поселку, а бараки сравняю с землёй! Надо подумать.
Только это не самое важное. Проблема в том, что, как бы мы тут, внутри не менялись, какие бы перестройки не затевали, лес, по-прежнему, будет нашим врагом. А когда вокруг тебя враги, и внутри война.
Надо полюбить лес, говорит дядя Дима. Надо измениться, приспособиться, считает Архип. Хорошие они люди, и зла никому не желают. Я тоже, было, прельстился этой идеей, очаровался ментальными путешествиями вглубь мира, и не понял одного: в лесу, конечно, живут пушистые зайчики и белочки, только главные здесь не они, а пожирающие друг друга, и мечтающие сожрать нас твари. Спасибо сколопендре, до меня дошло, что можно сколько угодно говорить о том, что нужно сделаться частью этого мира. Означает это, что нужно стать таким же, как дядя Дима. Возможно, у кого-то получится, а кому-то даже понравится быть чужаком. Только и это не гарантирует от того, что вскоре появится очередное пытающееся сожрать нас порождение леса!
Сейчас наш страх и наша злость — это наша броня! Едва начнём перестраиваться, едва попытаемся стать добрыми и всех устраивающими, тут же и слопают.
Значит, если не хочется меняться самим, придётся переделать лес — пусть он становится таким, какой устраивает нас. Партизан говорил, что переделывать мир под себя — это в нашей природе и это естественный порядок вещей.
Скажете — трудно? А как иначе? Когда нам было легко?
Скажете — невозможно? Может быть. Пока не попробуем, не узнаем.
Я попробую.
Понять бы, с чего начинать! Говорят, хорошее начало — половина дела. Придумал… вывеска на правлении. Что там намалёвано? «Революционный комитет Спасения»? И где тот комитет? Приказал долго жить! Значит — вывеску снять! Вот и нашлось важное дело на завтра. Очень важное и нужное дело.
Наверное, и виселицу надо бы разобрать. Или пока оставить? Мало ли что…
Но самое главное сейчас — выспаться, а великие дела подождут. Мир вертелся пятнадцать миллиардов лет, и за ночь не остановится.
А парни пусть веселятся. Не дурак, понимаю, что они удачно прикрылись мной, что за моей спиной и от моего имени будут делать, что им заблагорассудится. Конечно, в определённых пределах эти люди мне что-то позволят. Интересно, только вывески менять, или кое-что ещё? Вот и надо выяснить, каковы они, эти пределы. А уж выяснив, будем думать, как их расширить. Трудно, но Терентьев как-то с этими людьми справлялся. Или не справлялся, и только со стороны казалось, что справляется? Интересный вопрос! А другой вопрос ещё интереснее — я-то справлюсь? Думаю — вряд ли! Но я и это попробую. Ладно, потом обдумаю эту мысль, сейчас — устал. Но у вас ещё будут поводы удивляться, друзья мои. Вы все сильно удивитесь!
Я заулыбался, потому что, честно говоря, мне даже понравилось. Как там говорил Степан? Президент Олег Первов! Согласитесь, звучит! Хотя, мне больше нравится, когда называют Хозяином — простенько и со вкусом…