И волчица не сводила с него глаз, как сторожевая собака Дерека, будто следя за тем, чтобы Стайлз держал себя в рамках. А он просто радовался, что она прекратила попытки завладеть его вниманием, как будто старалась удостовериться, что он на самом деле может ее видеть, и сейчас, точно это зная, она просто наблюдала — спокойно, внимательно, но всегда наготове.
Дерек неизменно оставался милым, не скучал, не раздражался на Стайлза, и неважно, сколько часов они провели вместе за просмотром Нетфликс или танцуя под дерьмовые кавер-группы. Даже на неловких двойных свиданиях со Скоттом и Эллисон, на которые таскал его Стайлз.
И все было хорошо. Настолько хорошо, что Стайлз позволил себе потерять бдительность. Дерек узнал его и, почему-то, все равно хотел быть с ним. Возможно, у них все получится.
***
— Твой папа сказал моей маме, чтобы я передал тебе, что он убьет тебя, если ты пропустишь Рождество и останешься здесь со своим новым парнем, — официально заявил Скотт. Хотя уголки губ чуть изогнулись в ухмылке.
Он помогал Стайлзу развешивать работы в его части галереи, аккуратно выравнивая хаотичный набросок призрака, сбегающего со скотобойни.
— Да знаю я, — вздохнул Стайлз. — Просто это будет трудно, понимаешь? А что если я уеду на месяц, потом вернусь, а Дерек обо мне уже забыл?
— Тебя хрен забудешь. Этого не произойдет, — заверил Скотт. Стайлз не был в этом так уж уверен.
— Но могло бы.
— Еще твой папа сказал моей маме, чтобы я передал тебе, что если ты так уж беспокоишься о памяти Дерека, то можешь пригласить его поехать вместе с нами. Мы довольно запоминающиеся.
— Я бы с радостью! Ты же знаешь. Это было бы здорово. Но я уверен, что у него уже есть планы со своей собственной семьей.
— До рождественских каникул осталось три дня, — Скотт скосил взгляд на друга. — Разве ты не должен уже знать о его планах?
— Я избегал этой темы, — признался Стайлз. — Но сам он тоже ничего не рассказывал! Я просто предположил… — но сейчас, когда он задумался, то понял, что Дерек вообще никогда не упоминал о своей семье. А что если ему некуда ехать? Может быть, Стайлзу все же стоит пригласить его в Бикон Хиллз? Конечно же, это означало допрос с пристрастием от отца, но, возможно, Дерек не будет против…
На долгие раздумья у Стайлза не было много времени. Двери галереи откроются через пятнадцать минут, а он только начал развешивать работы, так что пришлось заставить себя сосредоточиться. Он выставил работы, объединенные общей тематикой, но истории были рассказаны смешанной техникой: несколько грубых набросков, еще пастель и акварель, даже одна картина маслом, получившаяся весьма прилично, и несколько цифровых изображений. Все они изображали сцены с призраками животных.
Впервые Стайлз заинтересовался искусством, чтобы показать маме мир, каким он его видит — например, дух Кенди, играющий в саду или свернувшийся калачиком возле ножки ее больничной кровати. Все рисунки она развесила в своей палате, даже те, которые получились настолько плохо, что вид животного невозможно было угадать.
Когда мама умерла, он продолжил рисовать.
— Выглядит здорово, — сказал Скотт, когда последний рисунок оказался на стене, и быстро обнял Стайлза. — Удачи тебе. Я бы с удовольствием остался, но у меня ужин с семьей Эллисон, — он скривился. — Молись за меня.
Стайлз рассмеялся. Скотт ушел, а потом не оставалось ничего делать, кроме как потягивать бесплатный бокал шампанского, чтобы успокоить нервы, и ждать, когда откроется выставка.
***
Стайлз как раз давал интервью для газеты «Хроники Кампуса», пытаясь объяснить историю, стоящую за артами с призраками животных, когда в помещении появился очаровательно припорошенный снегом Дерек. Он смущенно махнул Стайлзу и встал поблизости, ожидая, когда тот закончит, и Стайлз улыбнулся.
— Одну секундочку, — сказал он девушке, бравшей у него интервью, затем подскочил к Дереку, быстро чмокнул в губы, сказав: — Я освобожусь через минуту, можешь пока сходить, посмотреть мои работы. Я так рад, что ты пришел, и мой папа хочет, чтобы я пригласил тебя к нам на Рождество, чтобы он мог с тобой познакомиться!
Он сверкнул еще одной широкой улыбкой. Пока Дерек выглядел, как олень, оказавшийся в особенно ярком свете фар, Стайлз вернулся к корреспондентке и начал торжественно размахивать руками, рассказывая что-то гениальное о пересечении в его работах жизни и смерти, и как души животных, любивших нас, остаются с нами еще долго после их смерти.
Пять минут спустя девушка свернула интервью. Стайлз развернулся на каблуках и отправился на поиски Дерека, очень надеясь, что не напугал его, разом вывалив новости о надвигающейся катастрофе под названием «Рождественское знакомство с родителями».
Стайлз нашел Дерека застывшим, бледным и с потемневшими глазами. Он выглядел так, словно… ну да, увидел призрака.
Он не сводил взгляд с этюда, написанного Стайлзом на прошлой неделе. На нем Дерек, немного присыпанный снегом, сидел за угловым столиком возле окна в кофейне и читал. Волчица лежала, свернувшись вокруг его ног, ее голова изящно покоилась на его ботинке, а широко раскрытые глаза смотрели прямо на художника. Набросок был выполнен углем в черно-белых тонах, и только глаза волчицы сияли, аккуратно раскрашенные золотом.
— Дерек, — осторожно позвал Стайлз. Голос отчего-то звучал немного хрипло и неуверенно. Стоило показать этот набросок раньше, но он попросту забыл. Подготовка к выставке проходила в жуткой спешке и в постоянном напряжении. И он очень сильно увлекся именно этим рисунком, аккуратно прорисовывая плечи Дерека, завитки волос на его затылке, и изящные черты волчицы, всегда внимательной и бдительной.
Даже сейчас, находясь возле ног Дерека, она тревожно поглядывала то на него, то на Стайлза, словно ожидая, что тот как-то исправит ситуацию.
Дерек протянул руку, но прежде чем пальцы коснулись угольных линий волчицы, рука упала и безвольно повисла вдоль туловища. Он выглядел разбитым.
— Кто ты? — прошептал Дерек, повернувшись к Стайлзу. Он так сильно побледнел.
— То есть? Ты же знаешь, кто я. Послушай, просто позволь мне объяснить…
— Ты охотник?
— Я не охотник. Я вегетарианец и не охочусь! Просто послушай, я все объясню.
Он протянул руку, отчаянно желая прикоснуться, стереть это ошарашенное, сокрушенное выражение на его лице, но Дерек отшатнулся.
— Не надо, — холодно сказал он. — Не трогай меня. Я должен был… держись от меня подальше. И если я узнаю, что ты как-то… хоть как-то со всем этим связан…
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — потрясенно вымолвил Стайлз. — Пожалуйста, Дерек.
— Даже не подходи ко мне.
Дерек отпихнул его, пулей вылетел из галереи, а Стайлз ошарашенно смотрел ему вслед. Дышать было больно, хотелось разреветься, он понятия не имел, какого хрена только что произошло, а все вокруг, казалось, смотрели только на него.
Стайлз развернулся, сморгнул слезы и набрал Скотта, хотя руки тряслись настолько сильно, что он едва мог удержать телефон.
Скотт ответил на звонок, и Стайлз с прерывистым, сокрушенным смешком сказал:
— Скотт, я не думаю, что он поедет с нами домой на Рождество.
***
У Стайлза не получилось дозвониться Дереку, поэтому он переключился на сообщения, ограничившись тремя, прежде чем сдаться. В первое утро после окончания занятий он сел на автобус, доехал до дома Дерека, но подъездная дорожка была пуста, и самого Дерека не оказалось дома, так что Стайлз отправился в студию, чтобы поработать над итоговым проектом для курса живописи.
Кенди старалась его развеселить, гонялась за брошенными им в мусорный бак бумажками, а потом выглядела растерянной, не сумев поймать их и принести назад. Стайлз назвал ее хорошей собакой, но все это совсем не помогало.
Стайлз пытался нарисовать какой-нибудь простенький пейзаж — деревья, горы, воду. Что-то в стиле Боба Росса. Но его деревья выходили слишком прямыми, горы получались какого-то неправильного оттенка серого, а вода так и вовсе выглядела, как катастрофа. Пытаться все это исправить, будучи в таком расстроенном, взволнованном и тревожном состоянии, было не самой лучшей идеей, и поздно вечером, практически уничтожив картину, он все же сдался. Он единственный оставался в студии, все остальные, скорее всего, уже разъехались на каникулы сразу после выставки. Стайлз бы тоже давно уехал, если бы не завтрашняя смена на работе.