— Господин Роланд?
— Да.
— Вас к телефону.
Я посмотрел на часы. Было ровно 15 часов 30 минут.
Девушка поспешила вперед, мимо стойки и мимо бармена, открыла дверь красного дерева и впустила меня в коридор, освещенный электрическим светом. Отсюда можно было пройти к туалетам, а в начале коридора стояла телефонная будка. Трубка лежала на маленькой полочке. Я вошел в будку, взял трубку и подал голос.
— Это издательство «Блиц», Франкфурт. Господин Роланд?
Я узнал голос Марион.
— Привет, крошка. Что у вас там? Почему звоните мне не в отель?
— Я соединяю вас, господин Роланд.
Щелчок, она исчезла.
— Роланд? Это Херфорд.
— Добрый день, господин Херфорд. Что это…
— Никаких вопросов. Так будет быстрее. Вы сейчас все сами поймете. Сначала слово из Библии. Послание к римлянам, глава 12, стих 12: «Утешайтесь надеждою; в скорби будьте терпеливы, в молитве постоянны». Будьте всегда постоянны в молитве, Роланд.
— Несомненно, господин Херфорд, — ответил я. — Я всегда постоянен в молитве.
— Очень хорошо. И Херфорд поздравляет вас, Роланд!
— Спасибо.
— То, что вы делаете, великолепно. Херфорд в восторге. Фрау Херфорд тоже. Это будет самое громкое дело, которое у нас когда-нибудь было.
— Тьфу, тьфу, тьфу.
— Сейчас с вами поговорит господин Зеерозе. Мы в моем кабинете.
Сразу же раздался хорошо поставленный голос директора издательства, этого всегда великолепно одетого джентльмена с прекрасными манерами.
— Привет, господин Роланд.
— Привет, — сказал я.
— Что это за будка, из которой вы говорите? Совершенно обычная?
— Да.
— Значит, Жюль все правильно сделал. Никто не может подслушивать.
— Вы уверены?
— Да, — коротко ответил он. — Поэтому я и звоню вам сюда, а не в отель.
— Значит ли это, что в отеле…
— Жюль вам все объяснит. Опишите мне на всякий случай Жюля.
— Года пятьдесят три, такого же роста, как я, седые волосы, стройный, зеленые глаза, по-немецки говорит не совсем правильно.
— Какие у него часы?
— Золотые наручные часы. Узкие, четырехугольные.
— Черный циферблат.
— Да, верно. Но…
— Эти часы у него от меня. Он передал вам записку?
— Да, господин Зеерозе.
— Прочтите мне имена.
Я вытащил из кармана записку и прочитал: «Патрик Мезерет. Франсуа Телье. Робер де Брессон. Мишель Моро. Шарль Рабоди. Филипп Фурнье. Бернар Апи».
— Отлично. Никаких сомнений. Это мой Жюль Кассен.
— Ваш Жюль Кассен?
— Это он вам объяснит. А я должен вам объяснить, что вам надо делать и в чем там дело с этим Яном Билкой.
— Почему вы должны мне это объяснять?
Пауза.
Потом:
— Потому что я лучше информирован, чем вы. Я… очень близкий друг определенных американских правительственных служб. И разговаривал с одной из них, находящейся в Гамбурге. О господине Билке и всей этой истории, на след которой вы вышли. Вы ведь тоже придерживаетесь мнения, что господин Билка пытается или пытался что-то продать, не так ли?
— Да, идея принадлежала нам с Энгельгардтом.
— Разумеется. А вы можете предположить, что именно хочет продать господин Билка?
— Нет, — честно ответил я.
— А я знаю, — сказал Освальд Зеерозе — дружелюбно, спокойно и с достоинством. — Это все, без исключения, планы стран-участниц Варшавского Договора на случай начала войны в Европе.
— Стран-участниц Варшавского договора… — У меня захватило дух. Мне вдруг стало безумно жарко в этой будке. На лбу выступил пот.
— Да, — раздался голос Зеерозе, — и он уже продал эти планы…
11
Через пять минут я снова был в своем люксе.
Там были Берти и официант Жюль Кассен, весьма обстоятельно накрывавший стол для кофе — на этот раз настоящий стол в салоне.
— Что было? — спросил Берти.
— Сейчас, — ответил я. — Где Ирина?
— Рядом. Празднует Рождество.
Это действительно было очень похоже. Я заглянул в спальню: Ирина стояла перед кроватью, на которой Берти разложил все подарки. Все они были красиво упакованы, и Ирина стояла в полном безмолвии и с удивлением смотрела на свертки.