— Понимаю. Прекрасно понимаю, — сказал окружной врач. — Будьте добры, побудьте здесь немного. Я сейчас вернусь…
Фройляйн Луиза услышала звук отодвигаемого стула. Она опрометью бросилась вперед, в переполненный людьми, шумный зал, где допрашивали задержанных. Она встала в углу, возле плевательницы, предусмотрительно поставленной там для тех, кого задержали в состоянии опьянения.
Окружной врач, маленький толстый мужчина с нервным лицом, вошел вслед за ней. Не обращая внимания на Луизу, он подошел к письменному столу, за которым сидел широкоплечий чиновник.
— Ну? — спросил тот. — Что с ним?
— Вы правильно угадали, — сказал врач. — Мания преследования с галлюцинациями. Я немедленно выписываю направление на госпитализацию. — Он сел и достал бланки из своего бумажника.
Умерший американский пилот с бомбардировщика сейчас стоял за спиной окружного врача, это фройляйн Луиза точно знала, хотя и не видела его. Она тихонько сказала ему: «Благодарю тебя. Ты снова вселил в меня мужество».
«Луиза должна доверять нам», — сказал умерший американец.
Фройляйн мужественно выступила вперед. Широкоплечий чиновник поднял на нее глаза.
— Я очень тороплюсь, — решительно произнесла фройляйн Луиза. — Я хотела бы получить назад свою сумку и уйти. Пожалуйста.
— Вы в самом деле уже хорошо себя чувствуете? — спросил чиновник.
— Абсолютно, — сказала Луиза. Врач на мгновение оторвался от бланка и снова продолжил выписывать направление Раймерсу. — Очень хорошо, — добавила она.
— Под вашу ответственность, — объявил широкоплечий чиновник. — Лютьенс, отдай фройляйн ее сумку.
Молодой унтер-офицер достал тяжелую сумку со стеллажа с большим количеством полок.
— Все на месте, — сказал он. — Я пересчитаю в вашем присутствии деньги…
— Это совсем не нужно, — остановила его фройляйн Луиза. — Здесь ведь ничего не исчезает! — Она помедлила, потом сказала: — Простите ради Бога, господин доктор.
— Да? — Нервный, перетрудившийся врач снова взглянул на нее.
— Господин Раймерс…
— Что с ним?
— Я как раз вас хотела спросить, доктор! Он теперь попадет в психиатрическую лечебницу?
— Конечно, конечно.
— А обвинение в краже?
— Оказалось излишним. Он наверняка останется в клинике.
— В том-то и дело, — сказала фройляйн Луиза. — Я потому и спрашиваю. У него же совсем нет денег. И это мне кажется ужасным… — Она порылась в своей сумке. — Я бы хотела кое-что передать ему, чтобы ему было получше и он смог бы себе что-нибудь купить, если это затянется… Сигареты или там умывальные принадлежности, поесть что-нибудь, я уж не знаю… — Она положила купюры на письменный стол. — Вот, пожалуйста, — сказала она, — я бы хотела это ему передать.
— Что, четыреста марок? — ошарашенно спросил широкоплечий чиновник.
— Но это же ведь мои деньги! А он такой несчастный! Я как раз слышала, что сказал господин доктор. Мания преследования. Бог его знает, что это такое?
— Послушайте, этот человек хотел украсть у вас деньги… — начал Лютьенс, однако фройляйн перебила его:
— А я хочу ему кое-что подарить, потому что мне его жалко.
Последовала пауза. Мужчины переглянулись.
— Ну ладно, — произнес наконец широкоплечий. — Мы не можем вам запретить что-то дарить ему. Я дам вам расписку.
— Мне не нужна расписка, — сказала фройляйн Луиза.
— Но нам нужна ее копия, — произнес сотрудник, уже взявший блокнот и начавший писать. — Все должно быть, в конце концов, по правилам. А то вы еще подумаете, что мы присвоили деньги.
— Такая мысль мне бы и в голову не пришла! — воскликнула фройляйн.
— Береженого Бог бережет, — произнес широкоплечий и протянул фройляйн квитанцию, на которую он еще поставил печать.
— Большое спасибо! — сказала фройляйн. — И я могу теперь идти?
— Разумеется, фройляйн Готтшальк. Ваш адрес у нас есть, если что. Но вы действительно хорошо себя чувствуете?
— Я чувствую себя превосходно. — Она кивнула головой в знак приветствия. — Огромное спасибо, господа. Особенно вам, господин Лютьенс. Чай был просто чудо.
— Не стоит благодарности, — ответил Лютьенс.
— Ну ладно, — сказала она, — тогда я пошла. Всего доброго, господа.
Фройляйн Луиза пожала всем руки, в том числе и врачу.
Лютьенс проводил ее через вращающуюся дверь в загородке до лестничной клетки.
— До свидания, фройляйн Готтшальк, — попрощался он. — Всего вам самого доброго. И поаккуратней с вашими деньгами!