— Так точно, господин Херфорд, я буду помнить о нашем новом курсе.
А тот еще замахнулся на одобрение профсоюзами этой дерьмовой серии!
Заведующий художественным отделом Циллер распорядился:
— В студии все должно быть подготовлено к съемкам.
«Блиц», разумеется, имел собственную большую студию с разного рода рефлекторами — в одном из корпусов издательства.
— Что подготовлено? — спросил Лестер.
— Девочки. Голые девочки.
— Зачем это? — вопреки всему Лестер был крайне чопорным. И у него не было фантазии.
— Ну, если вы хотите, чтобы у мужика стояло, мы должны подложить ему парочку голых девочек, — с раздражением ответил Циллер. — Где их можно достать побыстрее?
— Тут, я уверен, нам может помочь господин Роланд, — съязвил Лестер. Он все еще не переварил тот скандал, что я закатил ему в понедельник.
— Совершенно верно, дорогой господин Лестер, — парировал я. — Только это вопрос денег. Если прилично заплатите, доставлю вам самых роскошных девочек во Франкфурте.
— Здесь деньги значения не имеют, — заявил Херфорд, — вы это прекрасно знаете.
Он сильно нервничал и в который раз, вытащив из жилетного кармана золотую баночку, проглотил пять пилюль: красных, желтых и голубых, запивая их пивом.
— Это будет еще та сенсация в нашем деле, если все удастся! Это — ваша серия, Роланд! И мы с ней вырвемся вперед! Херфорд говорит вам!
— Или нас запретят, — вставил элегантный директор издательства Зеерозе.
— Нас не запретят, Освальд, — возразил Херфорд. — Вас с Циллером еще не было, когда Ротауг выдал нам свое заключение. Доктор, объясните, пожалуйста, все еще раз этим двум господам!
Господин доктор Ротауг, эта человекообразная черепаха прищурился, подергал свой воротник, тронул жемчужину в серебристом галстуке и начал:
— Нас не запретят, нас не конфискуют, нам даже не поставят на вид потерю самоконтроля. А всего-то, что мы должны сделать, это наложить на номер бумажную ленточку, которая прикроет соответствующее место.
— Какое еще место? — изумился бедняга Циллер.
— Да член! — в раздражении заорал Херфорд.
— Да-да, конечно, — стушевался Циллер.
— А вы что подумали, на нос? — Лестер не выносил и Циллера.
— Попридержите-ка язык, Лестер! Говорит доктор!
— Пардон, господин Херфорд, прошу прощения!..
Ах, что это были за прения, любо-дорого посмотреть!
— Ленточка, естественно, съемная, — продолжал Ротауг.
— Естественно!
— Ясное дело!
— Само собой!
— Вот уж у девчушек глаза на лоб вылезут!
— Тихо! — взревел Херфорд. — Мы здесь в борделе или в кабинете босса?
Повисла тишина.
Ротауг снова подергал свой воротник.
— Этой ленточки будет достаточно, чтобы предотвратить любые обвинения в возбуждении общественного скандала, в развратных действиях или в порнографии. В своем утверждении я опираюсь на прецеденты в земельных судах Мюнстера и Любека от 1964 и, соответственно, 1967 годов, по которым…
Далее Ротауг процитировал резолюцию приговоров и в течение десяти минут давал юридические пояснения.
— Ну что ж, это мысль, — сказал под конец Зеерозе.
— Гениально просто, да, Освальд, эта идея с ленточкой?!
— Да, Томми.
— Идея Херфорда, — гордо произнес Херфорд. — Ротауг только заикнулся что-то там о полоске на обложку, а у Херфорда уже готова идея!
— Грандиозно, господин Херфорд! — Лестер одарил его восхищенным взглядом.
— А на ленточке будет стоять — тоже моя идея — примерно следующее: «то, что скрывается под этой лентой, такое горячее, что нам пришлось это прикрыть!»
— Выдающиеся строки! — сказал Зеерозе.
— А вы что молчите, господин Крамер?! — разозлился Херфорд. — Вас что-то не устраивает? Вы не считаете эту находку Херфорда великолепной?
— Я считаю эту находку неподражаемо великолепной, — добродушно ответил Хэм, посасывая свою трубку. — Без колебаний скажу, что нечто подобное могло только вам прийти в голову.
Херфорд просиял.
— Да, у Херфорда голова! Хотел бы я знать, что вы будете делать без Херфорда, вы, болваны!
Лестер, Ротауг, Ляйхенмюллер и Циллер засмеялись по долгу службы. Зеерозе пристально посмотрел на Хэма, тот ответил ему невинным взглядом.
В конце концов дошли до обсуждения графического оформления «Мужчины как такового», и снова настал звездный час Ляйхенмюллера. Он разложил эскизы макета, рассказывал о размещении материала и шрифтах заголовков, и все внимали ему, внимали этому долбаному козлу, потому что он — профессионал.