— Что вы себе позволяете? Кто вы вообще такой?
— О’кей, крошка, — сказал я и закурил новую сигарету, — о’кей. Сейчас поговорим. — Я повернулся к Берти: — Все в порядке?
— Отлично, — сказал тот и сделал еще два снимка.
Я уже говорил: у меня чутье на людей, нюх на события. Меня охватил охотничий азарт. Сначала я думал, что мы напрасно приехали в это убогое захолустье, но с тех пор, как фройляйн Луиза заговорила со своими невидимками, все изменилось, полностью изменилось. Я подошел к полицейскому, который выписывал данные из паспорта.
— Как зовут парня?
— Карл Конкон, — ответил полицейский.
— Конкон, — повторил Берти. — Конкон…
Полицейский добавил:
— Профессия — портье в отеле.
— Портье в отеле! — скривился Кушке. — Шишка на улице Реепербан, не? Извините, фройляйн Луиза, разе этт не свинство? Они уж стадами к нам прут, эти сутенеры. Обещают этим дурехам собственную квартиру, гарантированных две штуки в месяц! А что они получают в самделе? Гонорею!
— Господин Конкон мне вообще ничего не обещал! — закричала Индиго. Теперь она встретилась с моим взглядом.
Я снова улыбнулся. Она негодующе посмотрела на меня.
Берти приложил ладонь ко лбу.
— Вспомнил! Теперь я знаю, кто вы такой, — сказал он с улыбкой. — Я никогда не забываю лица. Вас судили. В 1956 году. Нет, в пятьдесят седьмом. Я там был. Мы давали репортаж. В «Блице».
— У вас в голове сумбур, — засмеялся Конкон, но весьма неуверенно.
— Суд в Гамбурге, — повернулся ко мне Берти. — Был только фоторепортаж.
— И что он натворил? — спросил я. — Кто это?
— Свинья, — ответил, сияя, Берти. — Самая настоящая свинья. Педик. Хотя я ничего не имею против педиков.
— Я тоже, — сказал я. — Бог свидетель! У меня полно друзей педиков. Надежные ребята, лучше не придумаешь.
— Да-да, — кивнул Берти. — Только вот эта свинья не из их числа. Этот педераст шантажировал других педерастов. Среди них был один высокопоставленный немецкий офицер. Потому его и судили.
— Шантажировал на деньги? — спросил пастор.
— Нет. На разглашение военных секретов.
— Меня оправдали! — злобно выкрикнул Конкон и снова потрогал пальцами шишки на голове.
— За недостаточностью улик, — улыбнулся Берти.
— Разглашение военных секретов? Шантаж? — заволновалась фройляйн.
— Именно, — подтвердил Берти. — Шантаж. Разглашение военных секретов. Господин Карл Конкон. За это время вы еще немного потолстели, господин Конкон. Выпиши себе все данные, Вальтер, и номер паспорта, и дату выдачи. Раз уж нас сюда прислали, давай тут хорошенько покопаемся.
— Мне эти данные тоже нужны, — заявила фройляйн Луиза.
Пастор удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Фройляйн взяла лист бумаги и карандаш и подошла к полицейскому. Раздался щелчок, кончилась кассета. Я быстро заменил ее на новую, потом встал рядом с фройляйн Луизой и выписал все данные из паспорта толстяка.
Берти прав — это того стоило, чтобы направить сюда лучшего фотографа и лучшего журналиста. А в общем-то, это была работа наших репортеров по сбору материала. У нас было с дюжину таких дьявольски ловких ребят. Они выезжали с собственной камерой или с фотографом туда, где намечалась сенсация, и собирали материал, по которому потом я (или другой) писал. Все данные и факты. Это и было их делом — добыть как можно больше сведений, как можно точнее и подробнее. В этот раз все пошло по-другому. Я списал паспортные данные. Господин Карл Конкон родился в 1927 году, тринадцатого мая. То есть ему сорок один.
Фройляйн Луиза обратилась к злосчастному охраннику:
— Посадите его под замок и сообщите по телефону полиции в Цевен. Пусть приедут и заберут его.
— Слушаюсь, фройляйн Луиза.
— Права не имеете меня арестовать! — заверещал Конкон и вздрогнул. Шишки на голове у него, похоже, здорово болели.
— Ище как имеем. Давай топай с господином, и без глупостей. — Кушке потер свои огромные руки: — Я тя провожу. Чтоб чё не надумал. А мы ище посмотрим «Германия — Албания», пока за тобой не приедут. С полчаса так придется ждать. По этой дерьмовой дороге.
— А я говорю, вы не имеете права меня арестовывать, свиньи! — визжал Конкон.
— Мы сообщим о ваших правонарушениях, — сказала фройляйн Луиза.
— Не смешите меня! И каких же?
— Вход на территорию лагеря без разрешения, — объявила фройляйн Луиза. — Нарушение неприкосновенности жилища. Попытка похищения несовершеннолетней.