То же время, глубокий тыл на захваченной зиранами территории Ларгонии, здание разведуправления
– Агент Илзи еще вчера должен был доложить о контакте с резидентом.
– Он не выходил на связь, господин полковник! – Стоявший по стойке «смирно» лейтенант разведки Зира ел глазами начальство.
– Провал?
– Не могу знать! Но нам доподлинно известно, что переброска груза на Землю прошла успешно.
– Уловили энергетический выброс?
– Так точно! Строго в указанное время.
– Тогда почему Илзи не подала сигнал? – Сидевший за столом начальник одарил подчиненного взглядом, не сулившим тому ничего хорошего.
– Завтра, согласно вашему плану, на связь выйдет агент Ягни, его информация всегда достоверна. – Лейтенант ухватился за спасательный круг.
– Надеюсь, он также объяснит и сегодняшний мощный скачок энергии на окраине столицы ларгонцев? – Полковник переключил внимание на последние донесения.
– Скорее всего, приверженцы хаоса проводят испытания своей новой установки. Илзи в последнем донесении докладывал, что она теоретически способна перебросить на Землю около сотни сургов живого веса.
– Почему такой установки до сих пор нет у нас?
– Они раньше начали заниматься проблемой…
– Мне плевать, кто раньше начал! У нас лучшие ученые, лучшие военные, лучшее руководство. Или у тебя на этот счет есть сомнения?!
– Никак нет, господин полковник! Дело в том, что при осуществлении переброски ученые, занимавшиеся созданием оборудования, взорвались вместе с лабораторией. А с ними была уничтожена и вся документация…
– Не надо напоминать мне о событиях пятилетней давности – склерозом не страдаю!
Полковник, как и все высшее командное руководство, предпочитал не вспоминать тот инцидент, поскольку главной причиной катастрофы стало строгое соблюдение устава, на котором настаивали именно военные. Не считаясь с мнением ученых, вместо одного агента на Землю были отправлены двое. А в результате установка не выдержала перегрузки и погубила практически все достижения научной мысли вместе с ее создателями.
– Если у нас нет установки, – продолжил полковник, – у врага ее также не должно быть. Или нам и это не под силу?!
– Будет исполнено. – Лейтенант поспешил заверить руководство, пока оно снова не пошло вразнос.
Дверь открыл мужчина средних лет. Этот наверняка в детстве каши жрал немало или потом дорвался – его свисавший живот заметно выделялся на фоне остальных частей оголенного тела.
– Чего надо? – мрачно спросил абориген, перегородив собой дверной проем.
Хозяин явочной квартиры из одежды имел только длинные, почти до колен, трусы и носки на ногах. Наверное, мой визит пришелся на время его подъема.
– Доброе утро. Петр Вениаминович?
– Ну?
– Я от товарища Красноглазенко, – произнес я пароль.
– Ты?! – Недовольный взгляд сменился испуганным. – Проходи.
Мужик впустил меня внутрь и запер дверь сразу на три замка. Затем суетливо заглянул в одну комнату, в другую, махнул рукой и указал, куда идти.
– Извините, я вас не ждал. Чаю не желаете?
– Не откажусь.
В Ларгонии существует несколько напитков, которые получают, обдавая кипятком листья специальных растений, но пьют их охлажденными.
Мы разместились в крохотной комнатушке. У нас в таких запирают преступников, когда те нарушают режим в местах отбывания наказания. Мне даже дышать стало тесно, а он еще чаем решил угостить. Ладно, нужно приспосабливаться к местным условиям.
– Кстати, обращение «товарищ» давно не в ходу, молодой человек.
– Меня зовут Костя. Для документов Константин Васильевич Бугров, тысяча девятьсот девяностого года рождения.
– Понятно. Так вот, Константин, сейчас у нас все господа и дамы. А ты оттуда когда прибыл?
– Сегодня ночью.
– Здорово тебя загримировали. От наших не отличишь.
– Петр, я землянин. Только родился не здесь.
– Надо же! И много там соплеменников?
– Не знаю. Скажите, Петр, а почему возле дома ни души? Вроде солнце давно взошло.
– У нас район пенсионеров. Половина нынче на дачах, другая раньше девяти из дома носа не кажет.
Кто такие пенсионеры, я знал. Правда, в Ларгонии подобной прослойки не существовало. Дышишь – должен работать. Кстати, о работе. Только сейчас вспомнил, что на Земле рабочий день начинается строго в определенное время, почти как у зиран.