«По полю скакал молодой индеец, а за ним скакала молодая индейка».
Мы расхохотались, автор вынужден был остановиться. Крайский весело, но совсем не обидно посмеялся и потом очень серьезно объяснил нашему не очень грамотному товарищу, в чем его ошибка.
Иногда, уступая нашим просьбам, Крайский читал свои стихи.
Примечательно, что Крайского совсем не коснулись упаднические настроения, которые овладели многими «кузнецами» и «космистами» во время нэпа — В. Александровским, В. Кирилловым и другими.
Наоборот, Крайский стал даже тверже в своей позиции и так ответил своим собратьям:
Тогда у многих поэтов встречалось сравнение первых лет революции с праздником, а нового периода после гражданской войны — с буднями. Аллегорическое сравнение это неточно и не выражает сути времени. Но важно то, что стихотворение Крайского проникнуто духом бодрости, а не уныния.
Крайский вводил нас в литературную жизнь тогдашнего Ленинграда, помогал нам печататься.
Мы стали посещать собрания «космистов», которые происходили в громадном здании Пролеткульта на углу Екатерининской и Итальянской, в большом полутемном зале на верхнем этаже.
Мы проходили сюда мимо каких-то художников, писавших весьма «левые» картины и декорации, мимо репетирующих «синеблузников».
Собраниями «космистов» обычно руководил Илья Садофьев, необыкновенно бодрый, энергичный человек. Крупный нос и полногубый рот занимали, казалось, три четверти его лица. Он часто читал свои стихи, и, помнится, некоторые из них странно не соответствовали ни его «динамо-стихам», собранным в книжке, ни его репутации одного из участников известного, еще предреволюционного горьковского сборника пролетарских писателей. Читал как-то Садофьев стихи об индейском вожде, пришедшем в таверну:
Ни по теме, ни по форме стихи эти не понравились нам. В другой раз он читал стихи о разбойнике:
Садофьев, вероятно, сам забыл эти стихи, он не включал их в свои сборники. А моя память их сохранила: прочитанное, услышанное, увиденное в юные годы запечатлевается навсегда.
У «космистов» читал Маширов-Самобытник, худощавый человек с аскетическим лицом, тоже один из участников горьковского сборника, большевик с дореволюционным стажем. Читали Яков Бердников, Павел Арский. Иногда выступал Николай Тихомиров. Он приходил на собрания прямо после работы, с завода, с руками, черными от въевшейся не то копоти, не то сажи. Тихомиров был настоящим питерским металлистом высокой квалификации. Помню его стихи:
Бывал иногда Василий Князев, «красный звонарь», поэт в свое время необычайно популярный. Князев тогда писал очень много, как Демьян Бедный, и часто печатался в «Красной газете».
На демонстрациях Первого мая и Седьмого ноября мы с увлечением пели его песню:
Однажды «космисты» слушали нас, гостей. Этот вечер устроил Крайский. Я читал свое Стихотворение «Ледяшки», мне аплодировали, и потом Василий Князев подозвал меня и похвалил. Не откажу себе в тщеславном удовольствии привести эти стихи, пусть читатель простит меня.