— И ты решила, что я вдруг научился читать мысли? — зарычал в отчаянии Кайова. — Черт побери, Аманда, я не имел понятия о твоих желаниях, не было ни единого дерьмового намека!
Она, моргая, слушала, как он ругается.
— Кто бы говорил, — ее глаза предостерегающе сузились. — Ты, видимо, тоже решил, что я читаю твои мысли. Это твое пустое выражение лица, черт подери. Если я могу мириться с этим, то тебе придется мириться с моим характером. Это не так сложно.
И она усмехнулась.
Кайова едва не расхохотался. Свет наполнил его душу. Аманда смотрела на него со злостью, а в его сердце пели птицы.
Она была его женщиной. Она не сбежит от него, она не возненавидела его, когда лихорадка стала слабее.
— Ты все еще не понял, Кайова? — спросила она тихо, жалобно. — Я люблю тебя. Лихорадка была не только физической. С каждым прикосновением, с каждой нашей ссорой ты покорял мое сердце. Я перестала пытаться понять это чувство или объяснить. Оно просто есть. Но вот ты ушел, как будто это не имело значения. И осталась только злость и боль, которая рвет меня на части.
— Я ни за что бы не стал заставлять тебя, — прошептал он, шагнув к ней и положив одеяло на стол. — Я не мог остановиться, Аманда. Не мог не влюбляться в тебя с каждым вдохом. Разве ты не понимаешь? Мне пришлось отпустить тебя.
Он стоял в нескольких дюймах от ее, чувствуя тепло ее тела, запах ее гнева и возбуждения, и еще что-то другое. Что-то сладкое и чистое, заполнившее пространство вокруг нее. Любовь.
— Что теперь? — спросила Аманда как-то торжественно, глядя на него нерешительным взглядом. — Я не хочу тебя терять, Кайова. Я не могу потерять тебя.
— Ты никогда не потеряешь, — он нежно коснулся ее лица, его пальцы, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже и теплом ее плоти, скользнули по ее щеке. — Я люблю тебя, Аманда. Всем своим сердцем. Каждой своей частичкой. Моя любовь к тебе растет из самой глубины души, я люблю тебя.
Это было больше, чем лихорадка спаривания, больше, чем биологическая или химическая реакция. Это было единение двух душ. Это не имело какого-то рационального смысла. Аманда не должна была быть симпатичной или сексуальной, или доброй, чтобы он ее полюбил. Это было в ее душе. Просто было.
— Давай убираться отсюда.
Он поднял одеяло, чтобы взять с собой. Единственная частичка прошлого, о которой он сожалел. Все остальное он намеревался оставить позади.
— Ловец снов теперь в моем доме, — сказала Аманда с ухмылкой. — Если хочешь его вернуть, тебе придется пожить со мной какое-то время. Мне надо закончить учебный семестр. А потом мы вместе решим, что делать.
Кайова пожал своими мощными плечами.
— Я могу работать где угодно.
— Я думаю, хвастуны пользуются большим спросом.
Подарив ему смеющийся взгляд, Аманда вслед за ним вышла из дома.
— Вообще-то, — он кашлянул. — Я вроде как программист и специалист по безопасности. Правда, не занимался этим много лет. Дэш просто не в курсе.
Он любил ее и теперь знал, что и она его тоже любит. На душе у Кайовы впервые было так спокойно.
— А я думала, что ты один из тех плохих парней.
Кайова поцеловал смеющуюся Аманду в лоб, и они вышли из домика в прохладную осеннюю свежесть.
Джип ждал чуть ниже по дороге. Вертолет, на котором прилетела Аманда, приземлился поодаль. Дэш стоял рядом с открытой дверцей кабины, улыбка сверкала на его лице, когда он поднял руку на прощание.
По крайней мере, сейчас он говорил им «до свидания». Кайова надеялся, что Синклер хотя бы на время оставит их с Амандой в покое и перестанет приглядывать за ними, как заботливый дядюшка. Дэш Синклер был полон решимости найти свое место в обществе, место для себя и своей маленькой семьи. Вертолет поднялся в воздух практически бесшумно. Кайова помог Аманде забраться в джип. Закрыв ее дверь, он быстро обошел машину и уселся на сиденье. Повернул голову, чтобы посмотреть на нее.
— Кажется, тебя надо отшлепать, — протянул он. — Кажется, ты вела себя плохо после того, как я ушел.
Лицо ее покраснело, глаза засветились желанием и любовью, от которой внизу живота у Кайовы сладко заныло.
— О, я была очень непослушной, — согласилась она с дерзкой улыбкой. — Тебе даже придется связать меня. Преподать мне урок, так сказать.
Его уже стоящий колом член дернулся в джинсах.
Кайова улыбнулся, показывая большие изогнутые клыки в углу рта.
— Я собираюсь снова тебя укусить, — пообещал он.
Он умирал от желания почувствовать под собой ее тело, впиться в ее плоть зубами, выстреливая семенем в ее тугую киску. Аманда взглянула на него из-под ресниц и медленно облизала губы.
— Если я разрешу тебе.
Желание молотом ударило в его чресла. Если она разрешит. Кайова развернул джип и быстро понесся вперед, направляясь вниз по крутой дорожке к городу. Где там этот чертов проклятый мотель? Кайове хотелось проверить, как далеко она разрешит ему зайти. А потом, возможно, он убедит ее зайти еще дальше.
Глава 26
Номер в отеле был совсем крошечным. Угасающий свет дня едва проникал сквозь плотные шторы, когда Аманда и Кайова вошли в комнату. Кровать выглядела огромной. Аманда не могла отвести от нее взгляда. В животе у нее порхали бабочки.
Что, если она неправа? Что, если он оправился от лихорадки и уже не хочет видеть ее рядом? Что, если это была просто страсть?
Она молча стояла в центре комнаты, стараясь прогнать внезапно нахлынувший страх. Когда она проснулась и узнала, что он ушел, ярость и боль, поднявшиеся внутри огромной волной едва не уничтожили ее. Что это было, если не любовь?
— Снимай одежду.
Она задрожала, услышав его голос, такой мрачный и яростный. Этот голос был так похож на рычание. Он был грубым и гортанным, и она не смогла остановить дрожь удовольствия, промчавшуюся по ее телу.
Аманда облизнула губы и взглянула на Кайову. Он обошел ее и уселся на кровать.
— Мне кажется, ты была очень плохой девочкой, пока меня не было, — сказал он укоризненно. — Ты ведь знаешь, мне придется тебя наказать.
О Боже. Это была ее самая горячая фантазия. В сумраке Кайова казался темнее, сильнее и еще сексуальнее. Как будто это было возможно.
— А если я пообещаю, что буду вести себя хорошо? — она поддержала игру, чувствуя, как намокает киска, как дрожит голос.
Он усмехнулся в ответ на ее слова.
— Я уверен, что так и будет. После сегодняшнего вечера. Теперь снимай свою одежду. Ты же не хочешь, чтобы я разорвал ее.
Аманда еле сдержала стон. О, да, она бы очень хотела.
— Начнем с обуви. Снимай все очень медленно.
Она едва могла дышать; ее колени дрожали, руки тряслись от волнения. Она скинула обувь. Эта часть была легкой.
Руки скользнули на пуговицы блузки, и Аманда потерялась. Она чувствовала, как ее набухшие груди и твердые горячие соски трутся о кружево бюстгальтера, и ей хотелось кричать уже от этого легкого удовольствия. Она боролась с десятком крошечных пуговиц, ее пальцы путались в петлях, а Кайова все продолжал смотреть на нее своими пылающими черными глазами. Ее взгляд затуманился, а дыхание сорвалось, когда он поднялся на ноги.
— Ты пытаешься дразнить меня? — спросил Кайова. Чувственность эхом отдалась в его голосе.
— Нет, — Аманда неистово замотала головой, когда он подошел вплотную. — Я не дразню тебя, нет.
Кайова накрыл ладонью изгиб ее попки.
— А мне кажется, ты дразнишь. Ты наверняка осознаешь, что мой член жаждет вонзиться в тебя, что мой язык хочет попробовать тебя, и ты меня дразнишь.