Герцог Ровиго.
Генерал Лефевр сделал представление о назначении Шульмейстера, приложив к рапорту и вышеприведенное письмо Савари. Основываясь на фактах, засвидетельствованных последним, маршал Даву вошел с представлением к Императору. Его рапорт был 5 июня у Файна. Но высочайшее повеление о назначении не состоялось, чему по всей вероятности помешали быстро следовавшие одно за другим роковые для Наполеона события. (Journal des sciences militares, январь 1897 года).
Примеч. переводчика..).
Этот столь смелый человек, обладавший необыкновенным хладнокровием, не раз смотревший смерти в глаза, был по-видимому очень напуган заключением в Везеле и, быть может, также Белым Террором. В 1817 году он выпустил в свет Bruchstucke, своего рода оправдательный документ, где он изображает себя самым невинным из слуг Наполеона I. Он сознается, что был устрашен, erschreckt, своим арестованием. Вероятно он больше всего боялся то, что он отпечатал свою оправдательную брошюру в Лейпциге и при том на немецком языке, и что он выставляет себя верным агентом Австрии от начала кампании 1805 года до вступления французов в Вену?
С тех пор Шульмейстер посвятил себя исключительно управлению своими имуществами. Он проживал то в Мейнау, то в замке Пипль, отказавшись по-видимому от контрабанды, ремесла слишком опасного для человека бывшего в сильном подозрении. Владелец Мейнау отличался всегда щедростью; и впоследствии, в период реставрации, Шульмейстер сорил золотом, пока пользовался достатком. Но у генерального комиссара армий до 1814 года собирался высший свет, между тем как богатого помещика периода реставрации тот же высший свет чуждался; знакомство поддерживали только те, которые оценили его редкие качества. Лет двадцать тому назад один почтенный старик говорил Диффенбаху: "Спору нет, он служил шпионом; но это был человек порядочный, настоящий джентльмен".
Он не любил, когда его называли шпионом. Немецкий писатель Иосиф Геррес, живший в Страсбурге в 1820 году, напечатал статью о нем и обозвал его ремесло подлым. Шульмейстер отправился к нему и дал подщечину; Геррес ответил кулачными ударами; тогда Шульмейстер, бывший ниже ростом, кинулся, вцепился в него, стал кусать и царапать, пока их не разняли.
От прежнего ремесла у Шульмейстера сохранилась только страсть к мистификациям. Однажды он встретил в Лейпциге жителя Страсбурга. "Как я рад тебя видеть в этих краях, так далеко от Страсбурга! — сказал Шульмейстер; мы проведем день вместе; доставь мне удовольствие, пообедай со мной в 12 часов в отеле Король Польский. Спроси там господина Мейера; я записался под этой фамилией". Когда в полдень земляк явился в отель, ему сообщили, что Майер уехал в 11 часов.
Любовь Шульмейстера к таинственному отражалась даже на его мебели. Нейреман (Журнал "Intermediaire des chercheurs et curieux" от 10 мая 1894 года) говорит, что в апреле 1870 года он купил в Страсбурге на аукционе массивную конторку, принадлежавшую Шульмейстеру; при вращении особой рукоятки, в конторке открывался и закрывался целый ряд потайных ящиков.
Мало-помалу богатство Шульмейстера пошатнулось. Как сказано уже выше, он заплатил огромный выкуп в 1815 году; а так как весь его капитал был в недвижимых имуществах, то ему пришлось сделать заем на очень тяжелых условиях. Ему было тогда только 45 лет. Такой деятельный человек как Шульмейстер не мог примириться с тихой жизнью рантьера. Он занялся обработкой своих земель, применял новые методы, купил отборный скот для поместья Мейнау, устроил при замке Пипль пивной и кирпичный заводы; но во всем этом потерпел неудачу. Позже ему не повезло с сахарным производством. В 1818 году пришлось продать замок Пипль; в это же время он подыскивал, но не нашел покупателя на Мейнау. До 1834 года он сам управлял им, в 1836 году уступил свеклосахарному заводу, который был одним из крупнейших акционеров; дела завода ликвидированы в 1843 году. Устроенный в предместье Страсбурга рафинадный завод также не пошел. Тогда Шульмейстер поселился окончательно в Страсбурге, живя мелким рантьером, мало посещая общество, окруженный великолепными ангорскими котами, составляющими под старость его страсть. В бытность министром Ипполит Пасси выхлопотал ему патент на содержание табачного бюро (магазина).
Около 1850 года, как передавал видевший его эльзасец, по внешности Шульмейстер походил на несостоявшего у дел нотариуса; он одевался очень аккуратно' и прилично, отличался вежливостью и предупредительностью. При выборах 10 декабря 1848 года Шульмейстеру было 78 лет; он не мог уже служить Людовику-Наполеону.
Когда после государственного переворота принц-президент посетил Эльзас, пожилая дама, с которой Шульмейстер поддерживал знакомство, спросила его, будет ли он искать аудиенции у племянника Наполеона. "Нет, ответил Шульмейстер, принц знает, что я живу в Страсбурге; если он пожелает видеть меня, он уведомит об этом". К великому изумлению соседей, принц-президент сделал визит старику в его скромной квартире на площади Брогли.
Шульмейстер умер вскоре после того, 8 мая 1853 года, и был погребен в Страсбурге на кладбище Сент-Юрбэн, в котором на главной аллее, в 50 метрах от входа, находится и теперь его могила под одним общим камнем с женою, между могилами тестя и тещи. В газете Courrier du Bas-Rhin в номере от 10 мая Шульмейстеру было посвящено несколько строк, которые мы воспроизводим здесь, как выражение чувств его сограждан. "Третьего дня на 83-м году жизни скончался бывший генеральный комиссар императорской армии г. Карл Шульмейстер. Мы желали бы привести несколько биографических данных об этом обломке императорской эпохи, много и верно послужившем Наполеону I; но нам неизвестно, что он не оставил после себя никаких записок и политических мемуаров. В качестве начальника партизанов он совершил самые смелые подвиги, в ряду которых выделяется переправа по мосту у Лан-дсгута, взятие Вейсмара с дюжиной гусаров и сдача Ульма, давшая Франции 38.000 пленных, открывшая дорогу на Вену и подготовившая Аустерлицкую победу. Попав в крепость вместе с осажденными, отброшенными туда после неудачной атаки, своею смелостью и страхом внушенным несчастному генералу Макку, Шульмейстер очень много содействовал капитуляции. Он был ранен несколько раз рядом с императором; под Фридландом, по соседству с ним, картечь попала Шульмейстеру в голову и оставила ему на всю жизнь славный шрам на лбу. Несколько сменявшихся поколений наших соотечественников засвидетельствовали, что в минуты удачи он был полезен и услужлив, в минуты неудачи — благороден и скромен".
Мало-помалу негодование, возбуждавшееся в Германии при одном упоминании Шульмейстера, улеглось. Фердинанд Диффенбах посвятил ему безусловно симпатическое исследование; он называет его величайшим шпионом всех времен, своего рода гением. Если даже немецкий писатель сумел подавить свои национальные антипатии, то соотечественники Шульмейстера тем более не имеют права строго судить бывшего генерального комиссара императорских армий и, убедившись, что под Ульмом он действовал исключительно в интересах Франции, должны признать, что в войсках Наполеона лишь немногие принесли столько пользы французскому знамени, сколько он.
ПРИМЕЧАНИЯ
Тайные разведки печатаются по изданию: В. Н. Клембовский. Тайные разведки /Военное шпионство/. Спб, 1892.
Шпионство при Наполеоне I печатается по изданию: Шпионство при Наполеоне I. Карл Шульмейстер. Перевел с французского В. Клембовский. Спб, 1897.