– Так чтобы бабушки на лавочки вышли. Они по утрам в магазин ходят, а потом присаживаются поболтать у подъездов. Ненадолго, потому что холодно уже, но все же. И еще мамы с детьми на детские площадки выходят, но это тоже часов в десять, не раньше.
Логика в его словах была, прямо скажем.
– А ты, я вижу, знаток человеческих душ, – ухмыльнулся Никодимов.
Все знали, что Мазаев его раздражает. Зубов подозревал, что причиной подобной антипатии является банальная зависть к Костиной молодости, происхождению и врожденным талантам, но факт оставался фактом.
– У меня сестра учится по специальности «Юридическая психология», – спокойно ответил Костя, – и я добираю по ее программе то, что сам не проходил. Курс социальной психологии в том числе.
– Учиться, значит, любишь. – Никодимов смотрел недобро. Волком глядел, если честно.
– Люблю. – Костя, казалось, не замечал открытой агрессии. – Это интересно, а еще полезно. Углубленное изучение психологических аспектов, связанных с юридической системой и правовой практикой, позволяет развить навыки анализа и понимания человеческого поведения. Сестра моя хочет стать профайлером, то есть составлять психологические профили преступников, давать оценку рисков рецидива, а также оказывать помощь жертвам, а меня в первую очередь интересуют психологические аспекты свидетельских показаний.
– Ну-ну. Умный ты больно, как я погляжу. Мне все равно, во сколько ты пойдешь искать мамаш в песочницах и бабок на скамейках, но к часу дня жду отчет о проделанной работе.
– Будет, – коротко ответил Костя.
Ниночка закончила осмотр места происшествия, и тело увезли в морг, на судебно-медицинскую экспертизу. Костя двинул в сторону стоящей рядом школы, сотрудники которой могли что-то видеть или слышать, чтобы поговорить с ними до того, как приступить к обходу жилых домов, а Алексей направился к нашедшему тело охраннику университета, который топтался неподалеку, переминаясь с ноги на ногу. Вид у него был замерзший и несчастный.
– Мне бы домой, – робко обратился он к Зубову. – Смена уже два часа как кончилась. А к нам сегодня внуков привезут. Я, конечно, жену предупредил, что тут такое дело, но хотелось бы поскорее.
– Я вас надолго не задержу, – успокоил его Зубов. – Итак, расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили труп.
Охранник, в документах которого значилось, что зовут его Иваном Федоровичем Базыкиным, рассказывал, а Зубов записывал в свой блокнот его показания, довольно связные и толковые. После Базыкина Зубов переговорил и с его сменщиком Витьком, пройдя для этого в комнату охраны.
Витек, впрочем, ничего к сказанному Иваном Федоровичем добавить не мог, потому что последние сутки провел на платной парковке, на которой также трудился охранником, а в университет пришел без пяти семь утра, не найдя напарника на рабочем месте, поскольку Базыкин уже ждал приезда вызванной им полиции рядом с трупом.
Мертвого мужчину ни Иван Федорович, ни Витек не знали. Начальник управления комплексной безопасности университета его также не опознал, а приключившимся инцидентом был весьма раздосадован, поскольку к самому учебному заведению труп никакого отношения иметь не мог и очутился на его территории по чистой случайности. Весьма неприятной.
– Нет бы ему в другом месте повеситься, – в сердцах сказал он.
И Зубов его понимал.
В отдел Алексей приехал, когда часы показывали одиннадцать утра. До возвращения Кости, который мог принести в клювике какую-то полезную информацию, а также до результатов вскрытия, о которых обещала сразу оповестить Ниночка, делать ему было особо нечего, а потому Зубов с чистой совестью погрузился в выполнение обещания, данного Виктору Николаевичу Дорошину.
Ссылку на нужное объявление полковник ему прислал сразу после разговора, так что сейчас Алексей просто кликнул по ней и перешел на «Авито», где действительно красовалось извещение о выставленном на продажу полотне Казимира Малевича ценой в пятьсот миллионов рублей. В живописи, впрочем, как и в литературе, Зубов не очень разбирался, а потому, в отличие от Дорошина, не понимал, много это или мало.
Для него почти полмиллиона были вполне приличными деньгами, которые он по доброй воле ни за что не отдал бы за такую непонятную мазню, как картины Малевича. С перечнем работ художника он перед звонком ознакомился в интернете, чтобы, представляясь потенциальным покупателем, не выглядеть совсем уж откровенным лохом.
О Малевиче он, конечно, знал и раньше. Даже самый необразованный человек хотя бы раз в жизни слышал о знаменитом «Черном квадрате», но этим знания Алексея Зубова и ограничивались. Сейчас, быстро пролистывая страницы в интернете, он читал о том, что Казимир Северинович Малевич стал основоположником целого направления в авангардистском искусстве, которое называлось так же, как и выставленная на продажу картина. Супрематизм.