Помахав «УАЗику» в котором Соколов, вместе с дебоширами, хулиганами и алкоголиками, под руководством помощника дежурного по РОВД поехал в районный суд, для получения справедливого приговора, я отбарабанив что-то на разводе о планах на сегодняшний день, поехал домой. Где меня заждалась собака и подушка.
Выгуляв, накормив и затискав истосковавшегося по хозяину Демона, я придвинул притащил на кухню телефон, разматывая длинный провод, заварил чашку кофе и сел заниматься делом, требующим максимальной концентрации и ангельского терпения — звонок в адресное бюро УВД области. В эту невинную пору, когда количество компьютеров было минимальным, и не все жулики были внесены в электронную базу трудолюбивыми девочками из информационного центра, самой свежей информацией о человеке обладали прекрасные сотрудницы адресного бюро. Почему прекрасные? Дело в том, что дозвониться в эту милицейскую службу было практически невозможно. Минимум тридцать-сорок минут требовалось упорному человеку, чтобы с той стороны телефонного провода что-то щелкнуло, раздалась прекрасная музыка, а минут через пять ты мог услышать самый сексуальный женский голос, который только можно себе представить:
— Адресная.
И ты, затаив дыхание, чтобы советская электроника не оборвала установившуюся между вами ментальную связь, произносишь:
— Здравствуйте, барышня, Краснодар сегодня, Дорожный УР, Громов, по адресу справочку, пожалуйста.
А потом, как трепетный влюбленный, ты прижимаешь к уху трубку, в надежде вновь услышать этот чарующий женский голос, прячущийся за безликим псевдонимом «двенадцатая» или «шестая».
Дама из справочной службы любезно сообщила мне, что гражданин Соколов Владислав Александрович ранее мирно проживал на улице Немецкого дипломата, после чего, вместе с семьей выписался на улицу Пулеметчиков в соседнем районе, но в отличии от прочих членов семьи до нового места жительства не доехал и не прописался. Кроме членов семьи Соколова, любезная барышня сообщила мне номер домашнего телефона по новому адресу, а также род занятий Соколова на момент получения паспорта — учащийся средней школы номер сто сорок восемь.
По телефону, установленному в квартире семьи Соколовых по улице Пулеметчиков, усталый женский голос сообщил мне, что Владик уже год, как не был дома, занимаясь бизнесом, а где его можно найти, моя собеседница сообщить мне отказалось, со внезапной злостью сообщив мне, что адреса сына у нее нет. У меня сложилось ощущение, что поисками Владика занимаюсь не только я.
Будучи человеком, стремящимся к справедливости и гармонии, я позвонил в военный комиссариат, к которому относился дом по улице Пулеметчиков, и, руководствуясь интересами Родины и ее обороноспособности, долго, с постоянными перезвонами, выяснял, кто же занимается весенним призывом девяносто второго года. Через полчаса мытарств мне ответил капитан Такой-то, представившийся начальником второго отдела районного комиссариата. На мое предложение обогатить его физически здоровым, несудимым, с оконченным средним образованием, призывником, что просто не прописался по новому месту жительства, капитан, непатриотично, заявил, что в сферу его интересов входят только молодые люди, вставшие на учет в его военкомате. Бесхозные бойцы ему не интересны. Моя попытка призвать к его совести была встречена некорректным вопросом о том, когда я последний раз проходил сборы. Дерзко заявив капитану, что я его не боюсь, так как у меня спец учет, я со злостью бросил трубку. Было от чего злится — кто-то сейчас готовится воевать на кровоточащем юге страны, а кто-то хитрожопый просто не прописался по месту жительства, и он в домике, призыв на службу ему не угрожает.
Подивившись отсутствием справедливости, я позвонил в отдел, узнал у недовольного помощника дежурного, что гражданин Соколов получил от народного судьи пять суток административного ареста и сейчас уехал в специальный приемник, и таки да, мой рапорт о том, что Соколова необходимо содержать без вывода на уборку улиц от прочих бумажек не отклеился, никуда мой фигурант не убежит.
— Ну твой Соколов и придурок! — на прощание заявил мне сержант.