Комиссия Норденстама выработала законченную конституцию, в которой определенно говорилось, что «ни Государь Император не может без согласия земских чинов, ни земские чины не могут без согласия Государя Императора постановить какие-либо основные законы или отменять прежние». — «Уложение» комиссии Норденстама не удостоилось Высочайшего утверждения, очевидно, потому что вовсе не соответствовало истинным воззрениям Государя, который не был склонен к конституции, ограничивающей его власть. Против конституции Государь высказался не по капризу, а по глубокому сознанию. Вот к тому маленькая иллюстрация.
«Чего вы хотите? — спросил (в сентябре 1865 г.) Император Александр II звенигородского уездного предводителя дворянства Голохвастова. — Конституционного образа правления?» Выслушав утвердительный ответ Голохвастова, Государь продолжал: «И теперь вы, конечно, уверены, что я из мелочного тщеславия не хочу поступиться своими правами! Я даю тебе слово, что сейчас, на этом столе, я готов был бы подписать какую угодно конституцию, если бы был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что сделай я это сегодня и завтра Россия распадется на куски»...
Одновременно с «Уложением», которое являлось ничем иным, как новой Формой Правления для Великого Княжества, Государю представили проект Сеймового Устава. Известно, что Император Александр II собственноручно вычеркнул в первом проекте сего Устава все ссылки на прежнюю шведскую Форму Правления 1772 г.
Все подобные резолюции финляндцев не смущали и не останавливали. Статс-секретариат отправил их в свой архив, откуда стали извлекаться только в последние годы, при допуске туда русских исследователей.
Настал 1877 г. — Сейму надлежало разобраться в вопросе о новой всеобщей воинской повинности. Влиятельная газета того времени «Helsingfors Dagblad» (№ 1) распространилась о том, что в отношениях Финляндии к России много неопределенного, что постановления о праве финского народа участвовать в установлении налогов неясны, что статьи Формы Правления часто сомнительные и колеблющиеся и т. п., почему газета советовала воспользоваться предстоящим рассмотрением устава о воинской повинности для закрепления некоторых сомнительных прав. Земские чины вняли совету. Часть устава о воинской повинности они превратили в конституционный закон и внесли в него такие положения, которым вовсе не надлежало быть среди его параграфов. Но особенно сейм позаботился о том, чтобы удержать за собой средства, необходимые на военные расходы. С конституционной точки зрения было, конечно, желательно, чтобы вся потребная, — сверх милиционных наличных денег, — сумма покрывалась из средств, которые будут назначены для этой цели земскими чипами. В виду этого, по совету одного оратора, земские чины не установили постоянной подати, а решили определять налоги от сейма до сейма, дабы не выпустить из своих рук власти над военной силой края. Сейм не ограничился этим, а устанавливая, кто должен указывать потребные для войска средства, рассмотрел предварительно вопрос о том, кто, сейм или сенат, обладает большой силой противодействия русскому правительству, в случае если со стороны этого правительства возникнут безмерные требования. Одни депутаты держались того мнения, что сенат обладает особой возможностью противодействия; другие — высказались за сейм. Третьи стояли на том, что впоследствии русское правительство может найти способ поставить себя вне всякой зависимости от чрезвычайных податей, налагаемых сеймом, и тогда даже право сейма определять чрезвычайные подати от одного сейма до другого не гарантирует того, что земские чины будут в состоянии держать в своих руках воинскую повинность.