— Прости, — шепнул он ей в затылок. Девушка покрылась мурашками. Её маленькая ладошка накрыла его запястье.
— Ты не виноват, — прошептала она. — Зато теперь я неплохо рисую. Знаешь, маглы часто прячут шрамы под тату. — Она попыталась повернуться и он опустил руку. Её глаза оказались так близко. Слезинки застыли на ресницах.
— Хочешь, я тебе что-нибудь нарисую?
— Да! — выдохнул Драко.
Гермиона встала, порылась в своей сумке и вернулась.
— Это шариковая ручка. Магловская. Рисунок держится пару дней, если не мочить. Покажи руку.
Драко был в нерешительности. Он сам-то видеть не хотел эту мерзость. Вздохнул. Поднял рукав. И смотрел, как она внимательно рассматривает побледневшую, но всё ещё угрожающе чёрную метку. Она думала, постукивая ручкой по столу.
Вдруг Грейнджер ухватила его за локоть, подвигая предплечье Драко к себе, а ручка воткнулась в череп.
— Что? — Малфой вздрогнул.
— Ой! Прости! Слишком сильно? Надо приноровиться. Если тебе рисунок не понравится, просто смоешь мылом, хорошо? — она с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Хорошо, — шепнул он.
Она снова весело улыбнулась.
— Будет лучше, если ты не будешь смотреть, — её щёки чуть зарумянились.
— Надеюсь, ты не собираешься нарисовать какую-нибудь глупость, — усмехнулся он.
Она пожала плечами.
— Ты в моих руках, Малфой! — лёгкое лукавство в её голосе так ему понравилось!
— Я тебе доверяю.
— Очень зря, — коварно прошептала она.
Драко улыбнулся.
Грейнджер вдруг сосредоточилась. Она провела левой ладонью по метке, словно разглаживая свежий пергамент. У него замерло сердце и мурашки пробежали по спине. Её руки такие нежные, такие маленькие. У него дыхание перехватывало от её прикосновений.
Линия. Ещё линия. Непонятные дуги. Штрихи. Изгибы. Чёрточки пересекаются.
— Какая же она страшная, — шепчет девушка словно самой себе.
Малфой смотрел, как она хмурится. Как сдвигает брови, поджимает губы, снова расслабляет их, проводя кончиком языка по верхней. Вдруг видит её обнажённую шею и пальцы на ней. Зажмуривается. Сейчас это не кстати. Но Драко не может отбросить это воспоминание, как она двигалась, её стоны, а её рука скользит по его предплечью так чувственно, осторожно. И тонкий стержень щекочет кожу.
Он не смотрел, что она делает, только чувствовал, испытывая от этого необъяснимое блаженство. Драко смотрел только на её лицо и волосы, которые она всё время отбрасывала назад лёгким движением головы.
И сердце наполнялось теплом, покоем. Любовью… Он был почти уверен, что это то самое. Драко был мягок, словно глина, из которой можно слепить всё, что угодно!
Малфой мельком бросил взгляд на свою руку… и замер. Ведь это были чёрточки, линии, изгибы. На месте смертоносной метки цвела большая чёрная роза. Череп превратился в распустившийся бутон, а кольца змеи покрылись изящными листьями. Сама змея стала стебельком с маленькими острыми шипами.
Болезненный ком сдавил горло. Драко почувствовал, что ему не хватает воздуха. Боль в груди. Хотелось кричать.
— Драко, что с тобой? — на её лице застыл ужас. Малфой закрыл глаза. Зажмурился. Словно болезнь дала о себе знать.
— Тебе плохо? Ты весь белый! — она приложила руку к его лбу. Холодный, испарина. — Драко, тебе нужно к мадам Помфри, сейчас же!
Гермиона вскочила.
— Подожди, — с трудом прошипел он, хватая её за руку. — Подожди, — ещё тише, одними губами, почти без звука. Он потянул её за руку, и Гермиона села рядом.
Её пугала его ледяная рука. Этот безумный взгляд.
Драко казалось, что всё нереально, что он во сне. Эта роза! Грейнджер!
— Сделай так, чтобы она не стёрлась, — прошептал он. — Пожалуйста.
Она умилённо улыбнулась.
— Тебе понравилась моя роза? — она как будто не верила.
Малфой только кивнул.
— Знаешь, эти татуировки, — тихо заговорила она. — Могут надоесть со временем. Сейчас она тебе нравится, а пройдёт пара недель, захочешь избавиться.
— Не захочу, — твёрдо сказал Драко. — Хочу, чтобы она навсегда осталась!
Гермиону смущало его решение и настойчивость.
— Давай так! Походишь с ней пару дней, а потом решишь, ладно? Мне кораблик тоже нравился, но дракон нравится больше.
— Ладно, — усмехнулся он. — Не хочу спорить.
— Ты знаешь, что уже на ужин пора? — улыбнулась Гермиона.
— Правда? — он искренне удивился.
— Тебе нужно есть. Я знаю, ты не ел два дня.
— С чего ты взяла? — недоверчиво произнёс Драко.
— Паркинсон сказала. Она так на меня наехала! Ну, не важно! Она наверное сильно за тебя переживает, — Грейнджер опустила глаза, казалось, она с усилием решается на что-то. А потом выпалила. — Вы встречаетесь?
Почему он так рад этому вопросу? Она никогда не задавала личных вопросов. А тут почему-то…
— Нет. Мы друзья.
— Знаешь, я это понимаю! — деловито заговорила она и начала собирать свои вещи в сумку. — Все говорят, что такой дружбы не бывает. Но я-то знаю, что это не так! Ты думаешь, если я дружу с Гарри, то он обязательно должен быть моим парнем?! Нет! Не обязательно! Допустим, мы ошиблись… Ох, прости! Я мелю какую-то чушь! — Гермиона покраснела до самых корней волос.
— Ты про Уизли? — с опаской спросил Малфой и тут же осёкся. После такого вопроса она с ним больше не заговорит!
Грейнджер опустила глаза.
— Весь Хогвартс в курсе, да? — смущённо спросила она.
— Ну, да, — пожал он плечом.
— В общем, я хочу сказать. Уж если друзья, то друзья навсегда! А все эти, не знаю…
— Эксперименты? — неуверенно спросил он.
— Вот! Да, точно! Ни к чему! Хорошо ещё, что мы мирно разошлись и остались друзьями.
«Зачем она мне всё это говорит? Неужели боится, что я осужу её? Маленькая глупышка! Ты же понимаешь, я знаю о тебе намного больше!»
— Я к тому, — продолжала она. — Что если вы с Паркинсон друзья, то лучше не переходить черту, чтобы это не потерять. Дружба иногда на много больше всего остального.
— Наверное ты права, — уже вышагивая по коридору подтвердил Малфой.
Она шла рядом и это было просто, как будто именно так происходило всегда, с первого курса. Драко слушал её размышления о дружбе и всё понимал, словно у него самого всё это было.
Он вдруг остановился. Она тоже. Гермиона только сейчас осознала, с кем говорила всё это время и нахмурилась.
— Почему ты говоришь со мной? — тихо спросил Малфой.
Грейнджер опустила голову. Смотрела на свои туфли. Почему? Она не очень понимает почему.
— Может потому, что ты и так всё знаешь. Но не сказал никому, даже Паркинсон. Ты ведь… не скажешь, правда? — шепнула она.
— А я ничего и не знаю, — улыбнулся он.
Гермиона кивнула и зашагала дальше. Он шёл чуть позади. Любовался её колышущимися при ходьбе кудрями. Она вдруг обернулась, посмотрела ему в глаза.
— У тебя совсем силы кончились? — улыбнулась она. Малфой немного прибавил шаг. — Опусти рукав.
— Не хочу, чтобы стёрлась.
— А так все увидят, — заволновалась девушка.
— Пусть видят, — пожал он плечами.
— Ты серьёзно? — она даже испугалась. — Слушай, я не готова.
— Хорошо, — вздохнул Драко. — Просто ты не представляешь, что это значит для меня.
Гермиона почему-то почувствовала себя какой-то важной частью его жизни, словно он сам пригласил её, доверился. Непонятно зачем, но он это сделал.
— Я знаю, каково это, когда тебя осуждают каждый день. Когда ты сам себя осуждаешь. Так что я представляю, — тихо добавила она и вошла в Большой зал.
Малфой опустил рукава джемпера и вошёл следом.
— Они что, теперь всё время вместе ходить будут? — пробубнил Рон.
— Странная компания, — поддержал Гарри.