— Гермиона!
— Сейчас! Я иду… — шепчет Грейнджер.
— Гермиона, вставай! Гермиона! Ты на завтрак-то пойдёшь? — шепчет Джинни. — Ты вчера ничего не говорила.
— Да, да. Сейчас!
Этот сон так и застыл у неё перед глазами. Он и его дети? Это их дети? Что за глупости?
Паркинсон не говорила с ним со вчерашнего дня. Она сделала попытку после ужина, но поняла, что он так глубоко в себе, что просто её не слышит. Это была какая-то нездоровая мечтательность. С одной стороны, она поняла, что что-то у него произошло с Грейнджер. Но с другой, это что-то явно неопределённое, и Драко сам не понимает, что происходит. И раз общаться он не хочет, то и лезть не стоит.
Утром в Большом зале она наблюдала за тем, как он ждёт её. Глаз не отводил от дверей, пока Грейнджер в симпатичном платье и с колоском на затылке, не появилась у входа с подругой под руку.
Пэнси видела, как вспыхнули его щёки, как дыхание замедлилось, как его пальцы сжались в кулаки, наверное, чтобы скрыть дрожь.
А Грейнджер. Ох, как она старалась не смотреть в его сторону! Только ничего не скрылось от внимательного взгляда слизеринки. Грейнджер то краснела, то бледнела, то кусала губы, то замирала в задумчивости. И бросала на него такие пламенные взгляды, что у Пэнси сердце сжималось.
Между ними что-то произошло вчера. Только Паркинсон не понимает, есть ли тут чему радоваться? Какие-то они оба растерянные.
Виктору было тошно смотреть на всё это. Гермиона перестала быть собой. Он два раза пытался с ней встретиться, но она ускользала. Он так и не получил никаких объяснений. Был уверен лишь в том, что теряет её. Гермиона больше не с ним. Крам принял решение не делать попыток с ней поговорить. Смысл унижаться и бегать за женщиной, которой ты, очевидно, не нужен.
Тренер не стал прессовать Драко на тренировке, а Малфой перестал дерзить. Они как будто поняли, что находятся в одной лодке. И только маленькая хрупкая девочка может всё это прекратить. Они не понимали, почему она молчит.
Грейнджер мучилась, видя, что Виктор сам не свой. Что Драко изводится. Она должна разрубить этот узел сдавивший её сердце, но духа не хватало. Девушка чувствовала себя ужасно глупо. Не была уверена, что с Драко у неё вообще есть хоть какой-то шанс. После долгих лет вражды и взаимных претензий, разве может что-то быть между ними? Но и продолжать отношения с Виктором она просто больше не в состоянии, а решиться на разговор с ним она никак не могла. День пролетел, но Гермиона так ничего и не решила.
Понедельник был трудным. Перед ЗОТИ она не смогла поговорить с Паркинсон. Та была жутко зла на неё. Гермиона понимала, что это из-за Малфоя. Наверное, он сильно переживает, а Пэнси это бесит.
Но на уроке они отлично представили свой доклад. Аберфорт был очень доволен всеми студентами и Гриффиндора, и Слизерина. Они получили по триста очков на факультет, такого Когтеврану даже не снилось. А главное, профессор достиг своей цели. Многие напарники после работы не перестали общаться, особенно парни. У них оказалось много общих тем для разговоров. Особенно увлекали девушки и способы их завлекать. Похоже, Забини и Томас тут всех превзошли. Монтегю и Финниган без остановок друг-друга подкалывали и сами потом хохотали.
Нет! У девочек так не получилось, увы! Их соперничество было слишком явным. А Паркинсон, кажется, невзлюбила Грейнджер ещё больше.
Малфой был угрюм. Как он ни старался выкинуть лишние мысли из головы, всё было тщетно. Перед его глазами беспрестанно возникал её образ. Он не мог спокойно жить, а на уроках не сводил с неё глаз. Гермиона сгорала от невыносимого давления его взгляда.
Прошло два дня. В Хогвартс пришла новость. «Ежедневный пророк» сообщил, что состоялся суд над четой Малфой. Родители Драко были признаны виновными и соучастниками преступлений Волан-де-Морта. Но ввиду того, что они активно содействовали следствию и помогали найти сбежавших и укрывающихся Пожирателей, их реабилитировали. Семейству Малфой позволили вернуться в свой замок.
Казалось бы, отличная новость для Малфоя младшего. Но Драко не появился в Большом зале ни разу за весь день. Гермиона изводилась! Она понимала, что это скорее всего из-за новостей, но ведь новости хорошие для сына, который чуть не потерял родителей.
— Пэнси, что происходит? Где Драко? — осмелилась после ужина спросить Гермиона. — Он в порядке?
Паркинсон нехотя повернулась к гриффиндорке.
— Конечно, он НЕ в порядке! Это же очевидно! Спрятался где-то.
— Ты не знаешь где? — с надеждой произнесла Гермиона.
— Если бы я знала, была бы там! — чуть повысила голос слизеринка.
Вернувшись в гостиную, гриффиндорцы разошлись кто куда.
— Гарри, мне нужна помощь! — тихо позвала Гермиона.
— Что такое?
— Малфой…
— О, нееет! — устало вздохнул Гарри.
— Пожалуйста! Посмотри, где он! Ему нужна помощь!
— С чего ты взяла? Может, он наоборот хочет один побыть?
— Ну, пожалуйста! — с мольбой просила она.
— Пфф. Ладно!
Гарри ушёл в спальню.
Гермиона ходила кругами по гостиной. Ей казалось, что сердце выскочит из груди от волнения. Как он, почему скрывается, вдруг ему плохо? Было так тревожно!
— Он в Астрономической башне. Еле нашёл. Сидит в каком-то углу. Похоже, ему и правда хреново.
— Спасибо, Гарри! — она крепко обняла друга, схватила свою тёплую мантию и, одеваясь набегу, понеслась в башню. Гермиона даже не размышляла, что скажет, просто надеялась, что сможет ему помочь.
Тихо поднявшись наверх, девушка не сразу его увидела. Озиралась кругом.
— Зачем ты пришла? — послышался тихий голос из дальнего угла, скрытого деревянными балками.
— Драко, что случилось? Почему ты…
— Я не хочу никого видеть, — бросил он.
— Даже меня? — неуверенно произнесла Гермиона.
Молчанье. Она подошла ближе. Малфой ссутулившись сидел на каком-то ящике. Он был одет в школьную форму и без мантии, как будто после урока сразу отправился сюда.
— И давно ты здесь?
— С обеда.
— То есть, всё это время в таком холоде? — с ужасом произнесла она. — Добиваешься простуды? Ты ведь только недавно болел! Это крайне неразумно!
Она как-то не раздумывая расстегнула мантию и села с ним рядом, набрасывая половину ему на спину и плечи. Тронув его ледяные руки, закусила губу в ужасе, накрыла их своими.
Малфой весь напрягся. Почему она это делает? Опять эта её жалость! Как же глупо! Он так старался больше не быть жалким! Слабак…
— Мне не нужна твоя жалось, — дёрнул он плечом.
— А это не жалость, — улыбнулась она. — Знаешь, есть такое понятие, забота. Я лишь забочусь, чтобы ты не заболел.
Ему стало тепло. Тепло телу и душе. Он сжал её горячие руки в своих. Как же было хорошо! Ничего больше не хотелось ни говорить, ни думать. И Грейнджер молчала, ничего не спрашивала и не говорила, словно понимала его.
Они сидели плечом к плечу. Уже стало совсем темно, но уходить не хотелось.
— Почему ты здесь? — тихо спросил Драко.
— Я волновалась за тебя, — честно ответила Грейнджер. — Думала, новости порадуют тебя, а ты исчез…
— Я рад за них, — бросил он.
— Тогда, почему ты здесь?
— Потому что не понимаю! — воскликнул он. — За всё это время они даже не сообщили, что будет суд, что вынесен приговор. До сих пор! Здесь я жду от них письма.
— Драко, они, возможно, просто хотели уберечь тебя.
— От чего? — возмущался Малфой. — Я должен был быть рядом! Я тоже причастен!
— Ну, слушай! Они ведь родители! Они тебя любят. Наверное подумали, что тебе лучше не общаться с прессой, не выступать в суде. А вдруг бы их арестовали и отправили в Азкабан? Как бы ты себя чувствовал? Как бы себя повёл? Здесь ты в безопасности.
— Наверное, ты права. Но я должен быть с родителями в такое время. А мать всегда писала одно и то же: всё спокойно, ничего не ясно.