― Я и сказал вашему величеству: это ― фантазия.
― Завтра вы получите такой диплом.
На следующий день Милорадович его получил.
В конце месяца он явился к казначею, который намеревался выплатить ему месячное жалование, исходя из двухсот пятидесяти тысяч франков годовых, то есть ― примерно пять тысяч рублей.
― Пардон, ― сказал Милорадович, ― вы ошибаетесь, друг мой; это ― не пять тысяч, а десять тысяч рублей.
― Как это?
― Я награжден солдатским крестом Святого Георгия, и с ним жалование удваивается; поэтому, если до получения свидетельства [об этой награде] мое жалование составляло двести пятьдесят тысяч франков, то теперь оно составляет пятьсот тысяч.
Об этом случае, показавшемся довольно серьезным, доложили императору, и он тогда понял затею Милорадовича, которую до этого не мог понять.
― Это ― закон, ― сказал он, ― платите.
Столько за солдатский крест Святого Георгия и платили Милорадовичу, пока он не был убит выстрелом из пистолета в 1825 году, во время республиканского восстания в Санкт-Петербурге.
Скажем теперь несколько слов о бравых казаках, которые внушали нам такой ужас в нашей юности, и которые, однако, являются такими славными людьми.
У тех, кто сопровождал нас с двух станций, была своя ztanitza ― станица (деревня), справа от Кизляра; их отрывали оттуда на три месяца и отсылали обратно на три следующие месяца, замещая другими. Их поддерживали в текущих расходах; начальник получал двадцать пять рублей в год и тридцать шесть фунтов муки, семь фунтов крупы, шестьдесят шесть фунтов овса в месяц. Простые солдаты получали такое же месячное довольствие, но только тринадцать рублей. На эти тринадцать рублей они были вынуждены одеваться, приобретать оружие и коня. Если коня убивали в сражении, или он погибал в результате несчастного случая на военной службе, то за него выплачивали двадцать рублей (восемьдесят франков).
Они устраиваются, как могут. Это водится за ними ― выпутываться из чего-нибудь без греха.
Россия ― страна неразрешимых арифметических задач. Например, повар императора получает сто рублей в месяц и из этих ста рублей обязан платить своим помощникам. У него два помощника; первому он отдает сто пятьдесят рублей, второму ― сто двадцать!
Мы проехали около ста лье по степям и единственное, что нашли на последней станции, было немного уксуса и двадцать яиц!
Примечательное явление в этом крае ― долголетие мух. В ноябре, словно летом, мы увидели мух. Мухи ― одно из бедствий России. Когда рассказывают, что в наших хорошо содержащихся домах нет мух, русские не верят.
Хотя небо было серым, а утро туманным, воздух стал теплым; чувствовалось, что больше и больше мы выдвигаемся к югу.
Мы выехали de Korkarichnaja [из Горькоречной] на рассвете. С нами было десять человек эскорта и воинское знамя ― воинское знамя Святого Георгия. Это когда полк отличается в массе, и не могут наградить всех его солдат, им вручают Знамя Святого Георгия. Знамя удваивает денежное содержание полка, как крест удваивает жалование солдата. Очевидно, благодаря приросту почета и достатка, наши люди были лучше одеты и более веселы, чем каждый из тех, кого мы уже видели. Их полная парадная форма ― красная, с серебряными галунами патронташа [газырей] ― стоит пятьдесят рублей.
Тремя днями раньше была остановлена почтовая карета; два казака ранены, один убит.
Один человек из нашего эскорта сражался против нас в Крыму и рассказал соратникам о шестизарядном пистолете, что они сочли неправдоподобным.
Он обратился к Калино, чтобы тот спросил нас, не существует разве во Франции такого расточительного оружия. У меня был именно такой револьвер; я его показал этим людям и произвел шесть выстрелов, один за другим.
Всю первую половину дороги револьвер был предметом обсуждения и восхищения всего эскорта. Потом, когда мы приблизились к оврагам, словесная джигитовка прекратилась, двух человек отправили вперед, чтобы обследовать дорогу, двух других оставили позади, и шестеро со знаменем окружили три экипажа. С отъездом нас предупредили: держать оружие наготове. Наш калмык, который со своим верблюдом мало беспокоился относительно кабардинцев и чеченцев, уехал раньше, чтобы поохотиться вдоль дороги.
Для наибольшей безопасности охрана из двенадцати человек была выдвинута на три или четыре сотни шагов от дороги, на холмы, откуда можно просматривать всю равнину и броситься, куда необходимо.
При ружейных выстрелах наших людей и, главным образом, по напоминанию от часового, который прохаживался перед дверью, казаки вышли из помещения поста, построились в шеренгу и салютовали оружием своему знамени.