Анна часто ускользала от взора своей не слишком расторопной няни и убегала в одну из соседних деревень, таская из кухни булочки и конфеты для тамошней ребятни.
А ещё она исследовала каждый сучок, ямку и кустик в местной дубовой роще, обнаружив в её чаще полуразрушенное, поросшее мхом и лишайником каменное сооружение, в котором Лейны в прошлом держали своих драконов.
Вначале девочка смотрела на эти руины издалека, но с каждым днём подбиралась всё ближе, желая изучить здание изнутри, и как-то раз она решилась. Взяв с собой немного еды, флягу с водой и фонарик, Анна завернула всё в старое кухонное полотенце, выбралась из замка привычным путём и устремилась к заветной цели. Совсем позабыв о времени, девочка вернулась домой уже затемно — к тому часу, когда её мать обычно возвращалась от подруг.
Узнав от встревоженной няни о пропаже дочери, Агата была совсем не удивлена и даже не обеспокоилась, предложив, как всегда сдержанным тоном, накрыть на стол, никого не дожидаясь. Софию возмутило её хладнокровие, но она ничего не сказала. Сконфуженно кивнув, она поспешила на кухню и вскоре слуги засуетились вокруг хозяйки, стараясь всячески ей угодить.
Агата, хоть и восседала за столом с бесстрастным выражением лица, мерными глотками попивая вино из кубка, спустя время начала поглядывать на настенные часы, явно теряя терпение. Когда же трапеза подошла к концу, в столовую ворвалась Анна. Вся перепачканная землёй, с растрёпанными золотистыми локонами, собранными в два хвоста атласными лентами, одна из которых сползла почти до самого кончика, она застыла в дверном проёме, держа в руках что-то крупное, замотанное в старое полотенце. Всем своим видом девочка кричала матери: «Ну обрати, наконец, на меня внимание!», но
Агата и бровью не повела. Она пренебрежительно усмехнулась, обвела дочь мало заинтересованным взглядом и тут же отвернулась. Лучшим наказанием в этом случае было именно безразличие.
Зато няня София, едва сдерживая слёзы, бросилась к воспитаннице и прижала её к груди, пытаясь краем фартука вытереть чумазое личико. Агата несколько минут молча наблюдала за ними и, так и не произнеся ни слова, коротким жестом приказала обеим скрыться с её глаз.
Роберт, после очередной тяжёлой смены на работе, вернулся домой рано утром, часов в семь, и первым делом ему сообщили о новом проступке дочери.
Агата настояла на том, чтобы муж немедленно провёл с Анной воспитательную беседу. Измождённый бессонной ночью, он не хотел тратить последние силы на бессмысленные споры и послушно побрёл в детскую.
Анна уже не спала, но всё ещё оставалась в кровати. Мечтательно прикрыв глаза, она теребила пальчиками пушистую кисточку от шторы, спускавшуюся на её подушку.
Роберт, начав с обычного утреннего приветствия, шутливо спросил:
— Ну и что ты опять натворила, негодница?
— Доброе утро, папочка! — Анна невинно улыбнулась, немного приподнявшись на локтях. — О чём это ты?
Он сплёл руки на груди и нетерпеливо притопнул ногой. Анна быстро сообразила, что избежать неприятного разговора не получится, и, издав вздох сожаления, произнесла:
— Ничего такого, я просто гуляла.
— И вернулась, похоже, не с пустыми руками, — Роберт указал пальцем на нечто округлое, накрытое полотенцем и лежавшее у подножия прикроватной тумбочки.
— Это яйцо. — коротко объяснила девочка.
— Яйцо?
— Ну да, — Анна нагнулась к интересовавшему отца предмету, подняла с пола и, развернув, протянула ему. — Яйцо дракона! — в её голосе звучали нотки задора и предвкушения.
Роберт взял яйцо в руки и начал с любопытством рассматривать. Оно было покрыто слоем глины и источало весьма неприятный запах. Сквозь толщу скомкавшейся грязи, смешанной с частицами мха, можно было нащупать выпирающие чешуйки и разглядеть структуру какого-то синего камня — лазурита или содалита.
Анна удовлетворённо хмыкнула. В этот момент девочку переполняла гордость за себя, ведь ей впервые удалось настолько увлечь отца. Она не переставала улыбаться, внимательно следя за всеми изменениями на его лице: вначале это было удивление, затем какой-то исследовательский интерес и даже трепет.
Завершив осмотр, Роберт вернул яйцо на прежнее место и, по обыкновению сложив руки за спиной, спросил:
— И что ты собираешься делать с ним дальше?
— Как что? — притворно возмутилась Анна. — Ждать, когда вылупится малыш-дракончик! — она сказала это так непринуждённо, будто его вылупление действительно было лишь вопросом времени и яйцо, отложенное не меньше двух веков назад, не было мертво, будто на то, чтобы его оставить, не требовалось ничьё разрешение.
К её собственному удивлению, отец решил подыграть:
— Тогда тебе лучше положить его в тёплое место, к примеру, рядом с камином в гостиной.
— Так я и сделаю! — радости Анны не было предела. Она и подумать не могла, что всё закончится так хорошо, и уже готовилась к обыкновенному выговору.
Роберт и сам до конца не понимал, почему позволил оставить яйцо. Он просто знал, что так было нужно. Чувствовал. А ещё — не хотел упускать даже такого ничтожного шанса удержать девочку от частых побегов из замка, о чём родители, конечно, знали, но проворству Анны не было границ, и она находила всё новые и новые возможности улизнуть. Теперь же у неё будет дополнительная причина бывать дома чаще, ведь она так любила слушать рассказы отца о драконах и отважных всадниках, рассекавших на них небеса, мечтая о собственном огнедышащем друге.
Бросив ещё один короткий взгляд на яйцо, Роберт вышел из детской и закрылся в своём кабинете, смежном со спальней, а Анна, полная энтузиазма, спустилась в гостиную, где в это время всегда зажигали камин.
Агата, сидевшая там за чтением книги, увидела, в каком прекрасном расположении духа пребывает провинившаяся дочь, и чуть не подскочила на месте от возмущения. Поняв, что муж в очередной раз спустил той всё с рук, она порывисто поднялась, демонстративно громко бросила книгу на письменный столик и вышла, хлопнув дверью.
Роберта Агата застала за утренним туалетом. Выхватив у него из рук шаветт немного более резко, чем хотелось, но не теряя достоинства, она высказала мужу всё, что думала о его легкомысленном отношении к воспитанию дочери.
— Сегодня она приносит в дом эту окаменелую дрянь из леса, завтра притащит живую зверюгу. А что потом? На что ещё ты готов закрыть глаза?
— Полегче, дорогая, не поранься. — Роберт мягко обхватил кисть жены, забрал отнятую бритву и продолжил прерванное занятие.
— Ты неисправим, — бросила Агата, закатив глаза. — Как всегда придётся всё делать самой.
— Делай, что считаешь нужным, но не трогай яйцо. Пусть у неё будет хоть какая-то отдушина.
На мгновение она задержалась в дверях, будто на что-то решаясь, потом слегка кивнула, не поворачивая головы, и поспешно вышла.
Агата уважила просьбу мужа, но с тех пор решила запирать Анну в её комнате на третьем этаже каждый раз, когда покидала дом. Даже у Софии не было запасного ключа. К тому же на всякий случай Агата накладывала на дверь непроницаемое заклинание Ostium Claudentur[6], снять которое невозможно без специального пароля.
Вот только, помня о том, что дочь боится высоты, она совсем не позаботилась о сломанном окне, еле закрывавшемся на одну щеколду.