– Встать можешь?
– Не знаю.
Яшка потянул его за руку. Он начал поднимать голову от земли и опять почувствовал
боль в затылке.
Все же сел. Голова кружилась. Сказал Яшке про свой затылок:
– Посмотри тут: болит.
– Кровь, – сказал Яшка, взглянув на затылок.
– Кровь?.. Тогда правда: я умер.
У Яшки слёзы ручьём:
– Нет, дед, живой ты.
– Мне медведь голову оторвал.
– Говорю, живой ты. А медведя я убил.
– Где?
– Медведь – вот. Рядом с тобой лежит. Он стал падать и тебя лапой задел.
Очнулся Ефим. Правда: медведь лежит рядом с ним. И с ним разговаривает живой внук
Яшка. Он, Ефим, выходит, тоже живой.
Попробовал на ноги встать – не слушают ноги.
Яшка помог. Спрашивает:
– Можешь на санях сидеть?
– Могу, как быть.
– Поедем в чум: голову перевязать тебе надо.
– Медведь как? Обснимать надо.
– После съездим. Поедем в чум.
– Какое дело вышло! На веку такое со мной не бывало!
– Поедем!
Помог Яшка усесться деду на санки. Сам сел на свои, вперёд поехал.
В чуме заставил Ефима снять малицу. Осмотрел затылок его.
– Маленькая рана. Кожу когтями поцарапал только. Это когда падал. Я ему в ухо стрелял,
как он встал перед тобой. Потом еще раз стрелял в ухо, когда уже к тебе подбежал.
– Не слыхал я выстрелов. Испугался, вишь ты.
Яшка разыскал бинт и кусок ваты, полученные в школе от фельдшера, и обвязал деду
голову.
– Лучше теперь?
– Маленько, как быть, получше. Кровь хоть не бежит.
– Что было бы, как бы один ты на этого медведя пошёл?
– Задрал бы медведь, что боле! Да и руки подвели.
Яшка взглянул на его руки: кожа с пальцев слезала. Посоветовал:
– Завяжи. Может, лучше будет.
Бинта не было. Но было у обоих по запасной рубашке.
– Рубаху изрежу!
– Зачем?
– Пальцы чтобы завязать тебе.
– Режь.
Сговорчив Ефим, как послушный ребенок. И Яшка сразу почувствовал себя хозяином.
Уверенно заговорил, угощая деда горячим чаем:
– Худо одному промышлять.
– Худо! – поддакнул Ефим.
– Вдвоём лучше!
– Как не лучше!
– В артели ещё лучше!
Ефим промолчал.
– В артель надо идти. Артели никакой зверь не опасен. Пойдем в артель?
– Не знаю.
– Я пойду!
– Я куда же один? Я – с тобой.
– Вот и ладно. В какую артель пойдём?
– Подумать вперед надо.
– Подумаем.
Чай подбодрил немного Ефима. Он настоял, чтобы съездить снять с медведя шкуру. А
ночью он начал бредить. У него был жар.
Яшка не спал всю ночь. Часто давал Ефиму пить.
Утром заснул старик и спал долго и крепко. Проснулся весёлый.
– Пойдём ещё на медведя? – шутливо спросил у Яшки.
Яшка серьезно сказал:
– Пойдём на радиостанцию. Тебе надо руки лечить и голову. Там есть фельдшер.
Станция здесь близко?
– Близко. Ближе Крестовой.
– Пойдем на станцию.
Опустил Ефим голову на грудь и долго сидел так, думал какую-то тяжелую думу. Потом
сказал покорно:
– Ты – хозяин. Надо идти – пойдём. Не надо – не пойдём.
– Пойдём!
В МОРЖЕБОЙНОЙ АРТЕЛИ
С радиостанции Яшка и Ефим поехали на соборку, в Белушью.
Ефим вылечил свои обмороженные руки и рану от медвежьей оплеухи и теперь жалел,
что дал Яшке слово пойти в артель. Прямо об этом сказать, однако, не хотел: стыдно было.
И в артель идти тоже не хотелось. Осторожно начал выспрашивать у Яшки:
– Что думаешь в артели делать?
– Промышлять.
– Так... Всем вместе промышлять – то ладно: легче, когда все вместе. А как паи
раскладывать? Кто паи будет раскладывать? Русаки?
– Не знаю! Вместе промышлять – вместе, наверно, и пай раскладывать будем.
– Не обсчитают русаки?
– Я хорошо научился считать.
– Так... Все будем считать. Один день будем промышлять, другой день будем считать.
Какой промысел возьмём?
– Зачем каждый день считать? Считать – скоро! Всю зиму можно промышлять – в три
дня сосчитать.
– Н-но?.. То русаки – мастера считать, а мы не привыкли считать...
– Я научился в школе считать. Буду с ними вместе считать – не обсчитают.
– И не обманут?
– Как обманут, как я вместе с ними буду считать?
– Так... Еще скажу: не все промышленники – ровня. Один хороший промышленник,
другой – вовсе никуда. Как тут?
Яшка подумал.
– У учителя спросим, – сказал деду.
На этом разговор об артели оборвался. Но в Белушьей Ефим выпил стаканчик водки и
расхрабрился.
– Не пойду в артель! – заявил он Яшке. – Пока сила есть да глаза видят, не пойду.
Яшка сказал:
– Ты пьян. Проспись, тогда говорить будешь.
Ефим проспался. И повторил то, что сказал накануне:
– Не пойду в артель!
Первого мая Яшка рано разбудил Ефима.
– В школу пойдём, дед.
– Зачем? Учиться я остарел, а на учителей твоих смотреть не хочу.
– Ты на школу посмотри.
– Каждый день вижу. Каждый день мимо хожу.
– Да в комнаты зайди. Ты никогда не был. А сегодня в школе красиво.
– Н-но?! Зачем по те годы не звал?
– Ты не был в Белушьей, когда в школе праздники были. На соборках тоже не был два
года. Школа теперь не такая, как в первый год была: лучше, красивее.
– Что красиво?
– Всё! Пойдём – увидишь.
– А в артель твой учитель не запишет меня?
– Нет. Насилу никого в артель не записывают.
– Но-о? Пойдём.
Стены в школе пестрели от рисунков, флагов, плакатов. Школьники возбужденно
перебегали из одной комнаты в другую. У некоторых на шее были пионерские галстуки.
– Зачем не все носят красный плат на шее? – спросил Ефим.
Яшка объяснил:
– Это не плат. Галстук называется. Носят те, кто в пионеры записался. Другим нельзя
галстуков носить.
Не понял ничего Ефим, но о пионерах не стал расспрашивать. А Яшка начал показывать
деду рисунки и плакаты на стенах. И в рисунках да в плакатах Ефим понял больше, чем о
пионерах. Особенно удивил его один плакат, написанный на белой бумаге красными буквами:
«Да здравствует Первое мая – праздник трудящихся».
– Мы с тобой – трудящиеся? – спросил у Яшки.
– Кто же, как не трудящиеся? Кто сам себе еду добывает, те все трудящиеся. Мы сами
себе еду добываем, и мы трудящиеся.
– Праздник, выходит, твой и мой тоже? А как праздновать будем, как сярки нет? Сярки
нет – веселья нет, праздника нет.
– Увидишь: веселье без сярки будет.
Когда собралось в школу все наличное население Белушьей, школяры взяли красные
знамена и с песней пошли на улицу.
За школярами вышли все, кто пришёл в школу. И все пошли по становищу. У всех были
веселые лица. Ефим смотрел на всех и удивлялся:
– Чудно! Никто не выпил, а всем весело. Из-за чего весело?..
Но и сам он, не замечая того, улыбался. Яшка подметил улыбку на лице деда и радостно
блеснул глазами:
– Дед!.. Раньше видал такой праздник?
– Нет. Раньше всякий праздник – пьяный день.
Тут все, кто слышал ответ Ефима, расхохотались. А один из учителей похлопал Ефима по
плечу:
– По совести, Ефим Федорович: этот праздник тебе больше нравится или пьяный?
Ефим помолчал с минуту, перебирая в памяти скандалы и драки во время старых
праздников.
– Мало хорошего, когда все без памяти пьяны.
– Советский праздник, значит, лучше? – допытывался учитель.
– Так, как сейчас идет – песни да вот эти, как их, флаги, – лучше.
– Новое, дед, всегда лучше старого! – крикнул Яшка и убежал в передний ряд попросить
у ребят знамя: хотелось ему со знаменем в руках пройтись перед дедом.
Ефим не пожалел, что согласился в этот день пойти в школу. Насмотрелся и наслушался
он такого, чего за всю жизнь не видал.
А под конец и угощение получил: чай с булкой, намазанной маслом. Никогда не едал