Я пошелъ въ другую избу, тоже получилъ отказъ; въ третью я не захотѣлъ идти, а какъ было еще довольно рано, то пошелъ дальше.
— Помогай Богъ! сказалъ я, подходя къ солдату, который, вмѣстѣ съ малымъ лѣтъ двадцати, убиралъ разными камушками сотку, т. е. знакъ на шоссе, который ставятъ черезъ каждыя 100 сажень.
— Спасибо, землякъ, спасибо! отвѣчали они: вотъ, братъ, сотки убираемъ.
— Много же вы ихъ въ день уберете? спросилъ я.
— Да много: коли не полѣнишься, отвѣчалъ солдатъ, такъ въ день-то сотки четыре уберешь. Я не работаю; я такъ, вотъ ему помогаю, прибавилъ онъ указывая на парня.
— Пустая работа, сказалъ парень, совсѣмъ пустая: работаешь, работаешь; пройдетъ скотина какая, а то человѣкъ какой, копнетъ ногой, — опять работай! И добро бы большая краса была! —
Стало вечерять, когда я подошелъ къ Суслову. На шоссе выходитъ только одинъ постоялый дворъ или, по-здѣшнему, харчевня. Въ харчевнѣ меня не пустили ночевать, хотъ я и предлагалъ плату за ночлегъ.
— Ступай, братъ, въ деревню, мы сами нанимаемъ; значитъ — деньги платимъ, отвѣчалъ мнѣ дворникъ на мою просьбу, вѣрно, не надѣясь на хорошую плату.
— Пусти, добрый человѣкъ, переночевать, сказалъ я первому попавшемуся мнѣ мужику.
— Милости просимъ, отвѣчалъ тотъ; милости просимъ! Пойдемъ въ избу, закусимъ мало, чѣмъ Богъ послалъ.
Хозяинъ избы, очень благообразный мужикъ, лѣтъ 38, только-что вернулся съ поля; подойдя къ своему двору, онъ нашелъ у воротъ своего сына, мальчика лѣтъ двухъ, взялъ его на руки, и мы вошли въ избу.
— Не обезсудь, добрый человѣкъ, оказалъ онъ: бѣдность! Я-бъ тебя не такъ угостилъ. Малюха! крикнулъ онъ, обращаясь къ своей дочери, дѣвочкѣ лѣтъ 14: малюха, накрой-ка столъ, сядемъ, поѣдимъ; вотъ и странный съ нами. Вотъ, братъ, — сказалъ онъ мнѣ: вотъ у меня хозяйка! Сперва была и жена, да Богъ взялъ; хорошіе люди видно и Богу нужны! Осталось четверо дѣточекъ, да пятая вотъ хозяйка; а тутъ на бѣду еще выбрали въ десятскіе. — У насъ десятскіе по выбору: выбираютъ на полгода; полгода отслужилъ, выбираютъ другаго —
— Отчего же ты не женишься? спросилъ я у хозяина: этой хозяйкѣ гдѣ же справиться со всѣмъ домомъ.
— Да видишь ты, отвѣчалъ онъ: хорошая за меня, видя нашу бѣдность, не пойдетъ; взять лядащую, какая будетъ хозяйка? Жену взять можно! а хозяйку въ домъ, мать дѣтямъ — пройди весь свѣтъ, не отыщешь. Теперь дочкѣ трудно, — да безъ мачихи! Двухъ сынковъ: одному четыре года, другому шесть, — отдалъ въ пастушки, все съ хлѣба долой, да и малюхѣ моей все легче.
Помолясь Богу, мы съ хозяиномъ сѣли за столъ, который малюха (т. е. маленькая) подвинула къ окну; она же принесла молока, варенаго картофелю, очень хорошаго хлѣба, и сама сѣла съ нами. За ужиномъ разговаривали мало, хозяинъ иногда подчивалъ меня, или просилъ прибавить молока или подвинуть къ нему картофель. Во время ужина я осматривалъ избу. Изба была довольно большая, довольно опрятная и съ поломъ; у самаго входа въ избу налѣво стояла печь и на загнѣткѣ висѣлъ котелъ, а направо столъ; иконы стояли въ кіотѣ въ углу наискось отъ печи; кіотъ былъ поставленъ на четверть отъ лавки; потому подъ иконами нельзя было сѣсть, стало-быть и передняго угла не было. Въ четвертомъ углу стояла кровать — къ лавкѣ были придѣланы еще двѣ доски. Здѣшнія избы похожи больше на Чухонскія; съ Новогородскими имѣютъ онѣ одно сходство: какъ Псковскія, такъ и Новогородскія, ставятъ въ два этажа, хоть часто первый этажъ занимается скотомъ.
Поужинавъ, малюха послала отцу постель: подвинула къ лавкѣ скамью, положила постель — мѣшокъ набитый сѣномъ, въ родѣ перины, положила подушку; потомъ и мнѣ, въ качествѣ страннаго, дала подушку. Мы съ хозяиномъ легли, а молодая хозяйка стала кормить двухъ своихъ маленькихъ братьевъ. Хозяину не спалось, мнѣ тоже; но когда онъ сталъ разсказывать о будущемъ Россіи, не думаю кто бы могъ заснуть. Онъ говорилъ о пользѣ желѣзныхъ дорогъ; но при этомъ прибавилъ, что настоящій вопросъ, объ улучшеніи крестьянъ, гораздо больше имѣетъ значенія для насъ. На этотъ вопросъ онъ сперва смотрѣлъ съ религіозной точки, а потомъ и съ экономической.
— Я человѣкъ вольный, — говорилъ онъ: мнѣ врать не изъ чего; повѣрь мнѣ — лучше будетъ, мужикъ на барщинѣ того не сработаетъ, что на себя; да и такъ на барина не сдѣлаетъ, какъ для себя; и барину будетъ лучше, и мужику совсѣмъ хорошо. Не вовсе, знать, Господь на насъ прогнѣвался!
— Эй! кто тутъ? — раздался подъ окномъ голосъ: вставай скорѣй! — кричалъ кто-то, стуча кнутовищемъ въ окно. Вставай! десять подводъ нарядить надо!