— А чего Бакуня сегодня разбушевался? Мы что, не так что-то сделали? — с опаской поинтересовалась она.
Дедушка улыбнулся в густую бороду и, поднявшись со скрипнувшей лавки, легонько стукнул её по лбу.
— Дурная, забыла, что ли, что сегодня за день?
Веселина тихо ойкнула, но тут же испуганно поджала губы, когда по потолку вновь заколотил их разозлённый Домовой. В конце второго зимнего месяца они всегда отмечали именины домашнего духа-хранителя, но в этот раз из-за того, что снегом их завалило по самые окна, мысль о празднике совсем вылетела из головы. Бакуня хоть и не был самым сварливым представителем своего уникального вида, но обижаться умел так, что потом весь оставшийся год они не знали, куда деваться от его злых проказ. Поэтому поздравить именинника в его день было делом верным. Даже обязательным, скажем так.
— На, отнеси-ка Бакуне подарок, — сказала матушка и всучила ей горшочек с кашей и праздничный ковшик с тёплым молоком. — Пусть не гневается на нас, помним мы про его именины. А это отдай, сама схожу бабку Светану откопаю. Всё, иди-иди, топчешься ты тут на пороге!
Мать совершенно бессовестно толкнула её в сторону кухни, а сама с необычайной прытью скользнула за дверь, — и сквозняк ловко проник ей за шиворот. Поёжившись, Веселина угрюмо глянула на непривычно улыбчивого дедушку, который, подражая строгой интонации её матушки, деловито протянул:
— Иди-иди, чего стоишь! Уважь Бакуню, пока он нам дом вверх ногами не перевернул.
— Почему именно я, деда? — обиженно пробурчала Веселина. — Он меня вообще не жалует. Ты сам и сходи, он тебя больше всех любит.
Дедушка тут же засуетился и, схватившись за свой неизменный посох, с тихим шарканьем поспешил к двери. Вид у него при этом сделался такой занятой, будто бы с утра пораньше к нему вдруг выстроилась очередь из заболевших односельчан, которым всем, как одному, нужен был его лекарский совет.
— Так вот и наладь с ним дружбу, Линочка. А я делами займусь, так что, — он лукаво кивнул в сторону печки. — Займись и ты чем-нибудь полезным.
И скрылся, хлопнув дверью. Веселина от отчаяния готова была разрыдаться, но едва ли это хоть как-то повлияло бы на ситуацию. Устало вздохнув, она, удобнее перехватив горшочек с кашей, приблизилась к печке, — от неё веяло теплом и дымом. Она с показательным стуком опустила кашу вместе с молоком на шесток и, взяв кочергу, легонько постучала по камню. За печью что-то громко зашуршало, закопошилось и, наконец, показалась лохматая светлая голова. Обиженные голубые глаза на волосатом лице разглядеть было сложно, но она чувствовала, как они буравили её недоверчивым взглядом.
— Ну, и чего ты такой хмурый? Помним мы про твои именины, — Лина кивнула на угощения. — Мама сегодня с утра кинулась готовить тебе гостинцы, а ты, нетерпеливый, чуть весь дом нам не перевернул!
Волосатая голова лишь демонстративно фыркнула в ответ на её слова. Веселина едва сдержала раздраженный вздох, понимая, что грубить духу-хранителю очага никак нельзя. В детстве она однажды обидела Бакуню, сказав в его адрес кое-что довольно грубое. И всё бы ничего, так тот после этого весь год подкидывал ей в постель всяких гадов, вроде жучков и змей. Серьёзно навредить они, быть может, и не могли, но Лина от одного их вида впадала в такой ор, что вся изба сотрясалась вместе с ней. Спать она тогда боялась до ужаса, а прощение вымаливала чуть ли не на коленях. С тех пор отношения у неё с их личным Домовым не ладились…
Вот и сейчас это лохматое чудо смотрело на неё так, будто она была воровкой, пробравшейся в его обитель.
— Можно и пораньше было угостить! — недовольно заявила мохнатая голова. — Я с утра жду и жду, жду и жду. Чуть с голоду не помер! Доведёте же, изверги!
Сперва из-за печки высунулась рука с цепкими когтистыми пальцами, а за ней — нога с острой выпирающей коленкой. Домовые были созданиями маленькими, размером не превышающими трёхгодовалого ребёнка, но конечности почему-то имели непропорционально длинные. А ещё, в отличие от детей, были они все настолько волосатые, что напоминали старый пенёк, обросший мхом. Или скатавшийся комок шерсти на ножках — тут уж кому как. И, пожалуй, выглядело это чудо-юдо и правда забавно — только обижалось на любые шутки моментально. Веселина, к своему несчастью, уже убедилась в этом на своём примере.
Она, подняв горшочек с кашей, торжественно протянула его Бакуне. В зарослях светлых волос проклюнулась довольная улыбка, и Домовой заинтересованно повёл носом, принюхиваясь к сладковатому аромату. Но брать угощение из её рук не спешил — ждал поздравлений.