Западная русская эмиграция была всегда открыта к неправославным. Это и была одна из причин отделения Синодальной от Западной юрисдикции [15]. Но они не нашли сочувствия ни у католиков, ни у протестантов. Одни объясняли затруднения Русской Церкви неподчинением Папе Римскому, другие — недостаточными связями со Священным Писанием. Одни англиканцы их приняли по–братски. В глазах ревнителей этого сближения англиканской Церкви суждено служить мостом между христианами Востока и Запада.
До Ватиканского Собора непросвещенные католики, даже высоко поставленные духовные лица, не только отчуждались от православных, но и нарушали свои собственные правила. Еще до Собора было поставлено, что священник обязан дать таинства умирающему православному, если не выйдет «скандала» [16]. Говорили, что будет скандал, и отказывались. Очень возможно, что это еще случается, во всяком случае, вне смертной опасности.
Позиция 2: существует.
Позиция 3. Существует главным образом между католиками и протестантами. Православный экуменизм всегда оставался лояльным своей Церкви. Западные экуменические манифестации тем легче дышат чувством братства, чем реже переходят пределы западной этнопсихологии.
Позиция 4 распространилась в связи с военными обстоятельствами. Один из тех, которые обработали этот взгляд, о. Филипп де Режис [17], будучи моим настоятелем, мне позволил переписать свои заметки по этому вопросу. Уже в 1939 г. владыка Нэвэ [18], отставной Московский латинский епископ, советовал военным священникам (газета «La Croix», 2 и 3 ноября 1939 г.) «принять от больных и раненых православных, если обстоятельства разрешат, короткую и точную исповедь своей веры. Этим священник успокоит свою совесть и вовсе не беспокоит совесть православных солдат, так как это исповедание веры вполне соответствует подлинной традиции Восточных Церквей».
В эти первые месяцы Мировой войны во Франции вопрос поднимался лишь по поводу духовного обслуживания православной молодежи, служащей во французской армии. В 1943 г. поднялся вопрос об обслуживании советских военнопленных. О. де Режис счел, что чаще всего полагалось воздержаться от требований формальной вероисповеди. Но он подчеркивал, что эти верующие должны были оказаться лишенными возможности обратиться к своим священникам, и они должны были знать, что священник, допускающий их к таинствам, — католик. Основу для своей позиции о. де Режис находил «в некоторых решениях, взятых в подобных случаях папами Львом XIII, Пием Х и Пием XI; но данные ответы, хоть и хорошо засвидетельствованы, никогда не были даны письменно, а всегда устно».
Большинство богословов, к которым он обратился, одобрило его решение. Владыка Шапталь [19], Парижский епископ для иностранцев, ему ответил с улыбкой: «Не могу Вам сказать официально, что Вас одобряю, но я рад Вам сказать, что я не против». Подобный ответ дал и кардинал Тиссеран [20], будучи Секретарем Конгрегации для Восточной Церкви.
«Требуется немало опыта и здравомыслия, — писал о. де Режис, — чтобы решиться, в некоторых случаях, нарушать правила». Этих качеств оказались лишены кое–кто из моих собратьев. После войны в беженских лагерях родилось довольно значительное движение к «обращению в униатство». Этому движению мои собратья не сумели противостоять, а иные и способствовали. Настолько взгляды были еще униатские, что ни о. де Режис, который был внутренне против, ни другая какая личность, не приняли никакой противодействующей меры. Это было во время папы Пия XII, который требовал от иезуитов, от доминиканцев, от ассомпционистов [21] и от «Оссерваторе Романо» [22], чтобы они писали не «православные», а «так называемые православные», или хоть «православные» в скобках. Данное требование не было Ватиканским постановлением, а личное желание Папы Римского, и как таковое потеряло силу с его смертью. О. де Режис принадлежал иезуитскому ордену, а владыка Нэвэ — ассомпционистскому.
Как мало смелой нам теперь ни кажется позиция о. де Режиса, далеко не все старшие члены Руссикума [23] разделяли его взгляды. Дорогой памяти о. Швайгель когда–то занимал очень крупное положение в наших делах. О нем рассказывают, что, при посещении какого–то больного, сосед православный попросил, чтобы ему послали батюшку. Отец Швайгель не выполнил желание больного, видя в этом некий род «коммуникацио ин сакрис» [24].
Позиция 5. Существует, с тайным согласием многих православных пастырей. Один священник нам рассказывал, что при посещении одиноких русских случается, что верующий кается в том, что он принял причастие у католиков. В своем наставлении священник не только его не осуждал, но скорей хвалил.
15
Очевидно, имеется в виду отделение от РПЦЗ (1926 г.) части диаспоры, сплотившейся вокруг митрополита Евлогия (Георгиевского). Эта ветвь Русской Православной Церкви, поддерживавшая некоторое время связи с Московской патриархией, в 1931 г. перешла под юрисдикцию Вселенского патриархата.
17
Режис де Гатимель Филипп де (18971955) — священник–иезуит византийского обряда. Ректор Папской коллегии Руссикум в 1934–1949 годах. В последние годы жизни был настоятелем русского католического прихода в Сан–Паулу (Бразилия).
18
Невё Пи–Эжене (1877–1946) — французский монах–ассомпционист, епископ (с 1926 г.). В 1926–1936 был апостольским администратором в Москве.
19
Шапталь Эмманюэль (1861–1943) — епископ–помощник Парижской архиепархии (с 1922), глава благотворительной организации «Union Francaise d’Aide aux Russes» («Французский союз помощи русским»).
20
Тиссеран Эжен–Габриэль (1884–1972) — кардинал (с 1937), в 1936–1959 — секретарь Конгрегации Восточных Церквей.
21
Ассомпционисты — католическая духовная конгрегация во Франции. Получила свое название от франц. Assomption — Успение Божьей Матери.
23
Руссикум (Pontificium Collegium Russicum) коллегиум (семинария–общежитие), основанный в 1929 г. папой Пием XI с целью поддержании русской религиозной традиции на территории Советского Союза в годы воинствующего атеизма и сталинских репрессий. «Руссикум» готовил священников для миссии в атеистическом СССР и все, кто готовился к миссии в этом колледже готовы были отдать свои жизни для того, чтобы свидетельства Христовы продолжали звучать в России. Впоследствии так и случилось: двое были расстреляны, двое умерли, семеро были отправлены в лагеря, откуда большинство из них так и не вернулись. Выжить удалось лишь Пьетро Леони, который был арестован в Одессе в 1944 году и был освобожден спустя десять лет, когда на смену Сталину пришел Хрущев и между Востоком и Западом началась слабая оттепель.