В том, что повинны мятежники, никто не сомневался: полиция не смогла удержать основных подозреваемых в тайне. И не потому, что сложно не ответить жёнам больших шишек и им самим, а потому, что умники, устроившие теракт, не нашли ничего лучшего, как оставить целую россыпь с листовками Революционно-освободительного движения. Придурки. Если бы не привлекли внимания охраны, возясь с листовками, то, наверное, их заряженная карета могла и проскочить. Нет, всё же удобно, когда ход расследования становится достоянием общественности едва ли не быстрее, чем вносится в протокол!
Но странно это, мне РОДовцы показались вменяемыми личностями. По крайней мере, на фоне различных бандитов, дезертиров и сумасшедших пророков ячейка из отучившихся в Столице студентов выглядела неопасно. Мне даже поначалу не хотелось давать им денег — ну на что способна кучка тонкошеих студиозов? Да уж… зато теперь понятно, откуда взрывчатка: химики среди них тоже нашлись.
Недооценили мы «вьюношей бледных со взором горящим», недооценили.
Уже поздней ночью, выкрутившись из цепких объятий любовницы, которая не желала расставаться со своей защитницей даже во сне, оная «защитница» некоторое время с печально-задумчивой улыбкой любовалась на безмятежное выражение лица спящей. Взрыв, прошедшая мимо смерть и подружки-приятели, которых безносая всё же догнала, неслабо ударили по психике надменной аристократки, превратив её в обычную, напуганную и растерянную девчонку. Да… знакомое чувство. Нехорошо получилось с этими придурошными подрывниками. Изабелла мне нравилась, а значит, страх и слёзы на красивом личике вызывали желание расправиться с их виновником.
Но не с собой же расправляться? Сомнительно, что студентики смогли бы провернуть такую акцию без моих денег и того влияния, которое мои же действия оказали на обстановку в городе. Вот и оставалось выступить в роли игрушки-обнимашки, молчаливых ушей и плеча, в которое можно выплакаться. Всегда раздражали чужие слёзы, но за всё нужно платить: и за поступки, и за привязанности. Потому, когда разомлевшая от эмоций и алкоголя девушка начала клевать носом посереди разговора, я раздел и отнёс её в постель, а потом некоторое время лежал рядом, дожидаясь, пока она окончательно расслабится и заснёт.
— Прости, Белла, — тихо произношу я и, поправив тонкое шёлковое одеяло, покидаю спальню.
Вскоре позёвывающий кучер вёз гостью хозяйки в арендуемый ею особняк.
Там я тоже не стал долго задерживаться. Пусть сырая погода не располагала к подвигам, но глупо не воспользоваться любезно подстроенной революционными товарищами ситуацией и не поймать обычно не покидающую своего пристанища цель на пороге. Так что, переодевшись и предупредив разбуженного Натала, я воспользовался тайным ходом и вновь выскользнул в предрассветную тьму.
Пусть мы с ним и повздорили, но даже более склонная к различным закидонам Акира не стала бы откалывать фокус вроде ухода на охоту без предупреждения командира группы. Мне таким заниматься было и вовсе стыдно, хотя и хотелось повредничать, особенно за его подозрения в авторстве фейерверка на балу — будто я стану шуметь без особой цели, да ещё и не предупредив остальных! В общем, обозначив другу точку будущей операции, несколько минут послушав извинения, подкреплённые согласием работать на бандитов — пфе, тоже мне, мученик! Не нравятся бандиты, создадим в Столице какое-нибудь охранное агентство, пусть рулит его боевым крылом — попрощался, оставив парню сигнальную систему модели «Пушистый Люци».
Разумеется, открытого боя, да и боя как такового, не планировалось — но мало ли? Чем лучше страхуешься, тем меньше шанс возникновения проблем.
— Тупые варвары, — грузно вышагнув из кареты, проворчал Пауль. Или, как он требовал себя называть, — мастер Пауль.
Услышь такое именование бывший господин или кто-то из его учеников, и они бы даже не оскорбились, лишь посмеявшись над размечтавшейся бездарностью. Как же! Не имеющая ни задатков, ни хранящей семейное наследие родни, а вследствие того и знаний серая посредственность, рабочая лошадка, давно перевалившая вторую половину отмеренного срока, вообразила себя равной господину и его старшим ученикам! Но где господин и где его высокомерные ученики? Пали в новом витке внутренней грызни, очередной Охоты на ведьм*. Убиты, стали основой для химер, сожжены инквизицией на потеху черни. А он выжил! Причём не только выжил, но и сумел прихватить часть библиотеки и лабораторных журналов, остальное предав огню вместе с виварием, камерами для особо ценных заготовок и всем остальным замком. И теперь он, Пауль, заслуженно мог считаться главой их Школы, как единственный выживший и сохранивший традицию. Среди имперских недоучек так точно! Он ещё докажет, что ничем не хуже зазнаек из Семей!
Расправив хилые плечи и выпятив грудь, беглец с запада важно зашагал вперёд, не обращая внимания на лужи. Спереди и по бокам выстроилась троица его красавиц — взгляд алхимика огладил налитые ягодицы и перекатывающиеся на мощных спинах мышцы. Его сладкие коровки! Каждая новая красавица получалась всё сильней и краше! Определённо, положение, занимаемое среди имперских варваров, окупает все прочие недостатки. Даже необходимость срываться посереди ночи, чтобы лично выполнять работу неодарённых коновалов. Богатство, уважение и собственная лаборатория стоили и не такого! Благодаря им он создаст шедевр и, овеянный славой, вернётся в родной Эссен, чтобы основать собственную Школу!
…Но тупые варвары всё равно останутся тупыми варварами. Нажав на кнопку звонка, Пауль дождался появления небритой рожи дежурного охранника. Запах перегара из пасти наёмника вернул мужчину, воспарившего в блистательные выси грёз, к сермяжной реальности.
«Грязный скот», — Пауль неприязненно поморщился. К несчастью, его коровки при всей своей силе, верности и красоте не отличались интеллектом. Обладающего специфичными вкусами мужчину это только заводило, но также и не позволяло исключить из круга общения грязных наёмников.
— Гык, с возвращеньицем, Мастер! А я тут эта, пожрать, значит, решили… ну и для сугреву… по маленькой. Не извольте гневаться, Штольц меру знает!
Проигнорировав испуганно пучащего глаза здоровяка, алхимик распорядился:
— Дуо, возвращайся в свою комнату на минус втором этаже. Уна, Тресс, подготовьте ванну и ждите меня.
Проводив своих красавиц замаслившимся взглядом, Пауль уже было собрался спуститься в лабораторию, чтобы извлечь из чемодана и расставить по местам инструменты и препараты — это занятие, как и собственно сам чемодан, он не доверял никому, — как его снова отвлёк наёмник.
— Тут, эта, гостья к вам, мастер. Вон она, в уголочке сидит, — только после взмаха руки в нужную сторону самозваный мастер алхимии смог разглядеть в тени закутанную в длинный чёрный плащ неподвижную фигурку.
Девчонка не походила на дочь богатых или влиятельных родителей. Для роли куколки, из которой вылупится новая коровка, худосочная и невысокая посетительница тоже не подходила. Безусловно, недостатки конституции могла окупить склонность к управлению внутренней силой. Пауль умел быть рациональным. Но внутренняя сила у околачивающейся под ночным дождём нищенки?
— Ты пустил грязную бродяжку на объект? — не сулящим ничего хорошего тоном прошипел Пауль. — Хочешь отправиться к экспериментальным образцам?
— Не стоит его ругать. Этот человек честно пытался меня прогнать, но… я умею быть убедительной.
— Убедительной? — Пауль недружелюбно приподнял уголок рта. — Тогда у тебя десять секунд на то, чтобы убедить меня не выкидывать тебя в ту грязь, из которой ты приползла, наглая сопля.
Девчонка улыбнулась
— Мне хватит и одной. — Спустя миг его грудь пронзила нестерпимая боль, за которой последовал хлынувший внутрь тела и самой его сути ужасный холод.