Въ редакціонную комиссію было избрано 12 человѣкъ, въ томъ числѣ и я. Членами ея оказались всѣ участники ноябрьскаго совѣщанія и нѣкоторые гласные, считавшіеся людьми либеральнаго направленія. Списки, составленные заранѣе, были одобрены общимъ собраніемъ, къ немалому торжеству главарей крайняго теченія. Это была ихъ несомнѣнная побѣда, оказавшаяся недолговѣчной!... Лично я попалъ въ списокъ по настоянію Н. А. Шишкова, знавшаго мою давнюю идею о необходимости связи провинціи съ центромъ, но онъ не предполагалъ встрѣтить во мнѣ устойчиваго противника введенія парламентаризма въ Россіи.
Надо сказать, что въ описываемое время я впервые остановился въ своемъ самарскомъ домѣ, гдѣ и сходились всѣ мои ставропольцы-гласные: Н. А. Шишковъ, В. С. Тресвятский, П. М. и Н. М. Наумовы, К. Г. Марковъ и Г. К. Татариновъ. Въ красиво отдѣланной въ строго-готическомъ стилѣ, уютной столовой, за длиннымъ дубовымъ столомъ, мы устраивали наши первыя совѣщанія по поводу составленія адреса. Сколько возникало у насъ споровъ, горячихъ, искреннихъ, для насъ, мирныхъ сельскихъ хозяевъ, непривычныхъ.
Я высказывался за желательность посылки Царю адреса, но составленнаго въ строго-лояльномъ духѣ, и категорически возражалъ противъ требованія установленія въ Россіи конституціоннаго образа правленія, съ учрежденіемъ парламента, отвѣтственнаго министерства и пр., иначе говоря противъ всего того, чего домогались Н. А. Шишковъ и Ко... Меня удовлетворяла перспектива, о которой я еще ранѣе мечталъ — расширенія земства, его демократизаціи и связь черезъ его представителей съ Государственнымъ Совѣтомъ.
Въ подобномъ смыслѣ я составилъ проектъ всеподданнѣйшаго адреса, гдѣ говорилъ о желательности привлеченія къ строительству Земли Русской мѣстныхъ общественныхъ силъ. На мою сторону встали всѣ ставропольцы, за исключеніемъ Н. А. Шишкова, яраго конституціоналиста, и его поклонника и послѣдователя — Г. К. Татаринова. Раздосадованный Шишковъ ушелъ въ будуаръ моей жены и тамъ составилъ „первую россійскую конституцію”!
Наступилъ памятный вечеръ рѣшительнаго совѣщанія упомянутой комиссіи по поводу адреса. Въ предсѣдательскомъ кабинетѣ Губернской Земской Управы къ 7 час. вечера собрались всѣ двѣнадцать членовъ комиссіи.
Было заслушано нѣсколько проектовъ, между ними, Шишіковскій и мой. Пренія приняли не только страстный, но временами ожесточенный характеръ. Было далеко за полночь, когда, въ концѣ концовъ, всѣми, противъ меня одного, былъ принятъ, съ нѣкоторыми измѣненіями, текстъ, составленный Н. А. Шишковымъ. И вотъ началась послѣ этого тяжелая для меня пытка выслушиванія безконечно-нудныхъ и настойчивыхъ уговоровъ встать на сторону моихъ противниковъ. Главари, затѣявшіе весь этотъ адресъ, не были увѣрены въ благополучномъ исходѣ баллотировки своего проекта съ требованіями установленія парламентскаго строя. Они добивались наибольшаго единодушія. Даже одинъ идейно-упорный противникъ, да еще со своимъ особымъ проектомъ, — я становился имъ поперекъ дороги и былъ опасенъ на предстоящемъ собраніи. Этотъ бѣдный „одинъ” оказался объектомъ нескончаемыхъ уговоровъ до 4-хъ часовъ утра и былъ доведенъ до состоянія крайняго нервнаго изнеможенія. Придя домой, не раздѣваясь, я легъ на диванъ въ библіотекѣ и забылся тяжелымъ сномъ. За эту ночь показались у меня первые сѣдые волосы...
Черезъ нѣсколько часовъ я долженъ былъ идти на Собраніе — предстоялъ для меня большой день.
Утромъ явился ко мнѣ добрый предвѣстникъ — Шишковъ, Тихонъ Андреевичъ, еще вчера, вместѣ съ одиннадцатью другими, уговаривавшій меня примкнуть къ общему мнѣнію, хотя ранѣе, на нашемъ ставропольскомъ предварительномъ совѣщаніи, онъ былъ цѣликомъ на моей сторонѣ... Теперь онъ вновь перешелъ въ мой лагерь, воздавъ мнѣ должное за мою стойкость. Меня это значительно подбодрило, и мы вмѣстѣ съ нимъ пошли на Собраніе.
Послѣ прочтенія проекта Редакціонной Комиссіей, я попросилъ слова и заявилъ Собранію о своемъ коренномъ несогласіи съ предлагаемой редакціей проекта большинства, подробно изложилъ свои соображенія и попросилъ позволенія доложить мою редакцію адреса. Вновь начались бурныя пренія. Совершенно неожиданно для меня, большинство гласныхъ стало высказываться за предложенный мною проектъ. Въ перерывѣ, мои коллеги по Редакціонной Комиссіи сняли съ баллотировки свой проектъ. Мое „единогласіе” въ Редакціонной Комиссіи, на Собраніи привело къ почти единогласному принятію моей редакціи.